Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

Я не ответил на этот вопрос, потому что понял, кто сидит передо мной.

– Вы, как я полагаю, Эдвин Крамп? – спросил я.

– Приятно узнать, что на Поверхности тебя еще помнят. А вас, молодой человек, зовут?..

– Хранитель ключей от дверей Лабиринта.

– Очень приятно! Могу я называть вас просто Хранитель? – с этими словами Эдвин протянул мне полуметаллическую руку.

Я растерялся – все-таки не принято пожимать руку в перчатках. Доктор Крамп заметил мое смятение и сказал:

– Я стар, а чтобы исследовать Лабиринт, рука должна быть крепкой. Из сплава черного вольфрама я собрал экзоскелет и теперь ударом руки могу ломать мандибулы10 агрессивным мертвецам. Если, конечно, до этого их не остановит дробовик.

Я живо представил себе, как этот старик раскидывает толпы обезумевших, и мне стало забавно. А еще я сразу проникся уважением к своему собеседнику и пожал его руку, после чего спросил:

– Вы так не ответили, чем мне грозит болезнь?

– Не стоит считать вирус Ницше болезнью. Уместнее называть его симбиотическим союзом11, давшим толчок к эволюции. Как это ни высокопарно звучит, вы теперь новый вид – Homo Novus. Сильнее, проворнее, теплее обычного человека. И раны заживают быстрее. Но чтобы я смог лучше оценить ваше состояние, я бы хотел услышать ваше мнение о своем самочувствии.

– Я за полгода своей болезни не заметил, чтобы стал сильнее или проворнее.

– Нет, не стоит переживать, я повторюсь: это не болезнь. Что касается того, почему вы не замечали своих способностей раньше, то все очевидно: организм просто бы не выдержал постоянной работы в сверхрежиме. Ему нужен отдых. А вот в определенных аффективных ситуациях в ответ на изменение гормонального фона ваша ДНК начинает производить энергетических агентов. А эти агенты…

– Кот бы тебя подрал, Эдвин! Не нуди! – не выдержал Рене.

Ученый вздохнул.

– Не обижайтесь на моего друга, у него скептический настрой к науке, – произнес Крамп после небольшой паузы. Рене закатил глаза и покачал головой.

– А я вас с удовольствием послушаю, – сказал я. – Но если вы сможете использовать меньше научных терминов, будет лучше. И вы, и я вроде как в бегах. Поэтому я хотел бы узнать, что все-таки произошло в Лаборатории? Откуда взялся вирус Ницше, что стало с гомункулом, почему вы посадили в заточение Селену? И чем вы сейчас здесь занимаетесь?

– Вы и про Селену знаете? Интересно. И печально, что мое создание подверглось остракизму, как и его создатель. Давайте поделимся историями друг с другом, и раз вы попросили первым, то я начну.

ГЛАВА 10. СКАЗКИ ПРОШЛОГО

«Я занялся наукой, потому что всегда искал Истину. В начальной школе я раскладывал энциклопедии, привезенные отцом из командировок, и исследовал красоту окружающего мира. Вместе с книгами я открыл бесконечный космос удивительных явлений, подчиненный логике и математической точности. Я хотел знать все! И чем больше я узнавал, тем больше понимал, как мало знаю. Я чувствовал, что в этом мире есть что-то очень важное, что-то, про что можно сказать: «Истина где-то рядом», что-то, делавшее жизнь понятной и простой.

Я считал, что найду Истину в университете. Полный юношеского энтузиазма, я направился на свою первую лекцию, где декан в самом начале приветственной речи объявил:

– Истины нет, и не ищите ее.

Меня это возмутило! «Интересно, – подумал я, – если наука не открывает Истину, то чем она занимается?» Ответ на этот вопрос обескураживает: множество ученых ищут маленькие пазлы знаний, собирая из них научную картину мира. Только ученые не Демиурги и не способны вдохнуть в свое творение подлинную жизнь, наполненную смыслом и Истиной. Все, на что они способны, – это родить уродливого бездушного Франкенштейна, обреченного на смерть.

Вся наука – это смерть! Ницше убил Бога, но это не первое совершенное убийство. Аристотель убил Платона, Ньютон убил Аристотеля, Эйнштейн убил Ньютона. Знания, оторванные от Истины, умирали очень быстро.

Когда я окончил университет и пошел работать в Лабораторию, случились переписанные в учебники истории события. Страна, положившая в основу идеологии бездушный материализм и рационализм, совершила самоубийство. Франкенштейн распался на части, из которых его сшили. Всем стало не до науки. Сейчас в это сложно поверить, но тогда правительство предпочитало давать деньги экстрасенсам, а не ученым. Тут и там возникали новые религии с новыми пророками, глаголавшими новые истины и порождавшие новых фанатиков. Люди сошли с ума, но они и были такими – темными, алчными и жалкими. Я увидел природу старого человека и понял, что только новый вид может построить новый мир торжествующего разума. Создать сверхчеловека – это стало моей целью. Я начал с малого: с создания ноотропов – препаратов, улучшающих мозговую активность, – считая их первым шагом к эволюции людей.