Хранитель подземелий

Вскоре в небе открылся следующий портал, откуда повылетали крылатые флорскелы, которых вела молодая царица. Иссиня-черные волосы Хинареи, все так же подвязанные лентой и зачесанные назад, развевались в полете, а бледное лицо ее выражала отрешенность мученицы, принесшую в жертву себя и свой народ во имя спасения мира. Глаза ее цвета только распустившейся листвы были прищурены и не сводили глаз с цели – ближайшего из наездников на ящерах. В руках ее было изящно изрезанное рунами и узорами медное копье, которым она его и пронзила, на лету поймав копье с противоположной стороны и вытащив из уже падающего тела. Эти копья пробивали кирасы из темной стали горхолдов с той же легкостью, как нож мясника проходит сквозь внутреннюю вырезку свиньи. Вскоре кавалерия красноголовых была истреблена, равшары продолжали отгонять их от стены к приганрайским рощам вдалеке от Драконовых Гор, пока крылатые поражали их копьями и дротиками слету. С другого, правого фланга из портала показались хаглорианцы, которые из заговоренных лесными колдунами луков, исчерченных ритуальными знаками, щедро одаривали отступавших горхолдов стрелами, которым пролететь мимо цели не позволяло кудесничество. Не было лишь скиарлов, великую армаду которых сейчас Рейген Саламандр вел в морское побоище с флотилией горхолдов. Кровавый Легион был перебит, генерал Рокузан повержен, армия горхолдов сравнялась по численности с подкреплением и защитниками стены в совокупности, но стремительно убывала, выучка и организованность красноголовых словно испарились, они давили и затаптывали друг друга в попытке поскорее спастись, некоторые бросали оружие и опрометью кидались в бегство, если не попадались под руку буйствовавшим вовсю равшарам, пролетающим над головой флорскелам или хаглорианцу, избравшему жертвой своей непромахивающейся стрелы того или иного горхолда. Хинарея снова низринулась книзу, намереваясь разогнать арбалетчиков, но спусковые механизмы самострелов и арбалетные болты были быстрее юной воительницы. Двое арбалетных болтов пронзили ее груди, подбитая царица оказалась под ногами горхолдов, хаотично стекавших дорогой от Вархула, пытающихся скорее убраться от мнущих им бока равшаров, косящих стрелами и магическими заклятиями хаглорианцев или же флорскелов, налетавших с неба. В этот день правители Ранкора были честны и погибали за судьбы своих народов.

Стена Вархула была окончательно очищена от захватчиков, под ликующие возгласы собратьев, собравшихся на вершине стены и наблюдавших, как союзники разносят остатки воинства Заргула, не в первый раз ощутил то, о чем говорил Алагар – единстве всего живого. Нашествие горхолдов сделало то, чего, по мнению Архимага Йоши-Року следовало ждать столетиями с ходом изменения сознания мирового социума – сплотившись против общей угрозы, народы забыли о вражде и стали единым целым друг с другом. Это не было войной ни Союза, ни равшаров, ни кого еще. То была схватка Ранкора против Азрога.

Глоддрик продолжал убивать горхолдов десятками, но вот он поскользнулся и упал на одно колено, в падении свалив с ног сокрушительным ударом меча последнего для него в этой битве вражеского рядового, да и то делающего ноги, оттого удар и пришелся по спине. Запыхавшийся, он без сил глядел, как удирают сломя ноги враги. Гнаться дальше Глоддрик не собирался, Ганрайский Демон, быть может, и вправду был помешанным на кровопролитии и ожесточенных схватках ублюдком, но ему никогда не представляло интереса убийство беззащитных, заведомо проигравших врагов, дух которых был сломлен. Шибуи и Гуаррах остановились, все залитые чужой кровью и тяжело дыша. Горхолды продолжали отступать под натиском бесчисленного множества равшаров, хаглорианцев, что потоком стрел и вспышками магических заклятий наводили на них ужас и роями флорскелов, парящих над их головами и с непредсказуемой вероятностью поражавших врагов мира одного за другим. Для слуг Заргула не было ни одной безопасной стороны, даже из замка были открыты ворота, ганрайцы и аргойцы повалили наружу, чтобы поучаствовать в разгроме вражеских орд. Даже преданность Многорогому, которую в них воспитывали с рождения, не могла побороть инстинкт самосохранения – и не зря. Заргул был самопровозглашенным владыкой, культ личности которого достиг такого масштаба, что вождь красноголовых был чуть ли не обожествлен, но все это преходяще, тогда как заложенное природой оставалось в живых независимо от времени.

Эрлингай уже гарцевал на белом жеребце, натянул поводья, и красавец встал на дыбы, одновременно с чем Эрлингай воздел Фарендил над головой с кличем:

– Победа, братья и сестры!