Хранитель понятий

- Через три минуты вернет. Тут одни урюки девок из стриптиза облапали, а башлять уперлись рогом. Вот Мангуст и взял твою дуру их пошугать. Перекури, он сейчас вернется. Кстати, знаешь последний прикол про Мангуста? Он у одного директора сына похитил, сказал, чтоб бабки принесли к Техноложке, а сам все перепутан, не дождался гонца с бабками у Политеха и отстриг мальцу уши...

* * *

- Петя! Секи, это лондонские котировки нашей женской сборной по синхронному плаванию, - вступил в борьбу за Апаксина букмекер Жорка и чуть не ухватил шефа за палец, чтобы ткнуть им в распечатку сегодняшней сводки.

- Пе-етр Михайлович, - тянула Лада.

- Чего распереживалась? - Апаксин все-таки оглянулся.- Влюбилась, что ли?

- Фу, скажете тоже. - Наедине-то они были на «ты». - Он, по-моему, ваще голубой, как все эти противные модельеры. Худой, патлатый, обтянутый, глаза подкрашены.

«А главное, на тебя, такую грудастую, не пялится», - мысленно дополнил Апаксин.

- Девочек жалко, Петр Михайлович. Замерзнут ведь.

- Девочек, говоришь? Девочек я всегда жалею. Ну так и быть... Ты пока, Жора, обведи все самое интересное в кружочек. Всякие спортивные рок-н-роллы побоку, посвятим сегодняшний день целиком «Зениту».

Пропуская в дверь, Апаксин игриво шлепнул секретутку Ладочку по тугой попке. Лада издала игривый стон, мол, только позови меня с собой, Петр Михайлович, и я приду сквозь злые ночи.

Модельер, возмечтавший без длинного разбега прыгнуть в люди, был похож скорее не на голубого, а на недокормыша из многодетной семьи. Наверное, обдуманно выбирал имидж, прикинул давить на жалость, прокатывать под «бедного еврея». Тем более, и национальность позволяла.

Явление в приемной Апаксина оборвало щебетание, окружавшее обогреватель. Длинноногая стайка моделек округлилась на многосильного спортивного туза сине-серо-зелено-карими фонариками, а Апаксин стыдливо опустил глаза чуть ниже. Модельки согревались помимо радиатора лишь нижним сине-бело-голубым бельем, напомнившим Апаксину песенку, запущенную в попсовый мир не без его участия: «Сегодня игра, все от винта, сине-бело-голубой - это наши цвета».

- Как и обещал, - заискивающе залопотал кутюрье. - Хотите? Посмотреть?

Посмотреть Апаксин захотел. Секретарша Лада, брезгливо косясь на модельера, по-цокала за шефом, держа наготове рабочий блокнот.

- Серия «Зенит», - затараторил проектировщик. - Повседневное белье, спортивное белье, купальники. Пойдет нарасхват. Разве не так?

Как учитель указкой, кутюрье приставил почти прозрачный палец к девичьей груди. К левой, прикрытой чашечкой лифчика, на которой улыбался полузащитник Кобелев. Сосок правой груди прикрывал от просвечивания нападающий Кержаков, серьезный и сосредоточенный. По узкой лямке бюстгальтера была пущена жизнеутверждающая дорожка кличей «„Зениту" - кубок УЕФА», «„Зениту" - золото России», «„Зениту" - Лигу чемпионов».

- Машенька, пройдись, - приказал кутюрье.

Машенька прошлась. От радиатора до Ладкиного стола и обратно. Зазывно ломалась от перекатов бедер надпись «Зенит» на фоне клубного флага, стилизованная на соответствующем месте под интимную стрижку типа «дорожка». Описывал плавные круги вместе с загорелым плечом тренер Морозов Ю. А. в виде наклейки-татуировки. Подрагивали на гуляющих ягодицах автографы всей команды.

Вздрагивало чуткое сердце Петра Михайловича. Дрожала от ревнивого негодования Лада, отслеживающая нарастание блеска в глазах любимого шефа. Вздрогнули от неожиданности модельки со своим модельером, когда нагрудный карман Апаксина зашелся переливами судейского свистка. То рассвирестелась шефова «мобила».

- Да?

- Петя, проверил, - сообщила мобила. - Тормознул такой англичашка в «Паласе». «Люкс» за пятихатку баксов. Когда ты с ним контачишь?

- Через два часа. - Апаксин, держа «трубу» у уха, прогулялся по ковру, чтобы получше разглядеть девочку, с груди которой рвались в игру два футбольных мяча, а ее «ворота» защищали трусики, сработанные под вратарскую перчатку.

- Петя, тебе надо взглянуть на контракты,- посоветовал сотовый.- На всякий случай. Мало ли как разговор пойдет. Ты ж, поди, подзабыл сроки и суммы.

- Подзабыл, - признал Апаксин. Признавая, он нашел, что девонька в «перчатке» - хорошая девонька. Худенькая, как сиротка, подростковая грудь, ростом выше Апаксина и без каблуков, - все это Петр Михайлович любил. А главное, в карих глазках, буравящих сейчас директора армейским прожектором, пламенела неутоленная жажда спонсорства, за которое она готова... Есть ли предел тому, на что' она готова? Надо будет уточнить.

- Сейчас выезжаю к тебе, будем смотреть бумаги,- пообещал Апаксин в микрофон и отрубил связь. - Лада!

Записывая указания шефа, сводившиеся к тому, что коллекция перспективная, но требует доработки, определиться с которой Апаксин поможет, для чего как-нибудь заедет в агентство... и тра-та-та-та. Лада переводила про себя эту ачинею на нормальный женский язык. Кобель запал на...

«Ничего, - подумала секретарша, - когда-нибудь я тебе за всех твоих шлюх устрою Хиросиму с Нагасаки...»