Хранитель сокровищ

Элизабет с недовольным видом строгой учительницы поджала губы.

— Вы перепугали этого человека до смерти, — сердито ответила она.

— Но я и пальцем до него не дотронулся! — возмутился Эш.

— Вам не обязательно было это делать, — продолжала горячиться девушка. — Вы двигались на беднягу с таким видом, словно собирались его убить. А как зло смотрели на него!

Эш недоуменно пожал плечами:

— Ну и что из того? Разве вы не согласны со мной, что этого мерзавца, следовало бы хорошенько припугнуть?

— Англичанин, а тем более англичанин знатного происхождения, никогда не станет угрожать человеку, — ответила Элизабет. — Даже если это ничтожество и заслуживает хорошего урока. Вы заметили, как он на меня смотрел? Как на беспризорницу, осмелившуюся переступить порог этого второсортного заведения!

Слушая ее, Эш с грустью подумал, что она не может знать о том, каково быть беспризорником, видеть презрение в глазах счастливчиков, имеющих дом и семью. Она легко и беззаботно скользит по жизни, словно воздушные облака, плывущие в небе, — такие далекие от земли.

— Как будто я.,

— … одна из девочек мисс Хэтти? — закончил за нее Эш и этим подлил масла в огонь.

Элизабет гневно сверкнула глазами.

— Я очень сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог принять меня за одну из девочек мисс Хэтти, мистер! — полная достоинства парировала девушка.

Эша разозлил ответ, которым она так четко провела грань между собой и им. Он почувствовал к себе такое же пренебрежение, с каким смотрели на него проходившие по улице прекрасные леди. Они не бросались, конечно, на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться с ним, но, проходя мимо, придерживали юбки, словно боялись испачкаться.

Его называли метисом и полукровкой только за то, что вырастил его индеец. Он пробовал переубедить людей в своем происхождении, а потом махнул на это рукой. Со временем к нему стали относиться с опаской, а значит, с какой-то долей уважения.

Эш демонстративно оглядел девушку с ног до головы, как бы прикидывая, насколько хорош товар, и за какую цену его можно продать, — на самом деле он знал каждую родинку на лице Элизабет, а волнующие изгибы стройного тела часто рисовал в своем воображении.

— Вы правы, — заговорил он, наконец, — Хэтти посоветовала бы вам сначала слегка округлиться и только потом выпустила бы к клиентам: она заботится о репутации своего заведения.

Рот раскрылся у девушки против ее воли.

— Как вы смеете говорить, что я недостаточно хороша собой, чтобы работать у мисс Хэтти! — о смысле своих слов она даже не задумалась.

— Успокойтесь, леди Бет, не стоит так горячиться, — голос Эша звучал не без сарказма. — Я и не знал, что вам хочется быть одной из девочек мисс Хэтти. Я поговорю, — она возьмет вас. Объясню ей, что вы хотите взять несколько уроков, чтобы научиться вести себя, как настоящая женщина.

Во всем облике Элизабет чувствовалось напряжение, как у кошки, готовой кинуться на своего обидчика. Однако голос, был тих, и Эш едва разбирал слова в грохоте проезжавших по булыжной мостовой экипажей. Элизабет не хотела, чтобы ее слышали проходившие мимо люди.

— Мистер, женщины существуют не только для того, чтобы удовлетворять низменные желания таких дикарей, как вы.

Эш пожал плечами, хотя слова больно задели его самолюбие.

— Вы хотите сказать, что настоящие джентльмены никогда не посещают такие заведения, как у мисс Хэтти? — спросил он.

— Я не так наивна, как вам кажется, — вспылила девушка. — И прекрасно знаю, что джентльмены не могут пройти равнодушно мимо мест, подобных заведениям вашей мисс Хэтти.

— Но их вы за это не называете дикарями.

— Разница заключается в том, — ответила Элизабет, — что джентльмен никогда не станет сравнивать леди с женщиной легкого поведения.

Легкий ветерок играл светло-зелеными перьями и темно-зелеными бархатными лентами на красивой шляпке. Изящная вещица стоила, должно быть, больше, чем Эш зарабатывал за месяц. А маленькая гордячка, на очаровательной головке которой красовалась шляпка, была воспитана, как принцесса.

В своей жизни она не видела грязи. Не испытывала жуткого голода, когда за кусок хлеба готов продать душу дьяволу. Никогда не жила на улице и не зарывалась в мусор, чтобы как-то согреться. Она никогда не просыпалась от тупой боли в ноге, которую точили крысы. Элизабет Баррингтон не знала унижения.

Эш с трудом перевел дыхание, отгоняя горькие воспоминания.

— Но работать у Хэтти не так уж и легко, — с иронией заметил он.

Элизабет с достоинством вскинула подбородок.

— Есть много других способов зарабатывать деньги, надо только поискать, — ответила она.

— Что вы говорите? — Эш посмотрел на прелестное личико и едва удержался от того, чтобы не схватить ее и целовать, пока с губ не пропадет высокомерная усмешка. Проклятье! Он должен держаться от этой заносчивой девчонки подальше, а не думать, как поскорее залезть к ней под юбку.

— Что ж, я с удовольствием послушаю человека, который больше меня знает, как можно заработать на жизнь, — продолжил он.

В лице девушки уже не было той уверенности, однако голос не утратил твердой, как сталь, решимости: