Хранитель сокровищ

— Ты ведь ничего не знаешь об этих людях, потому так и удивляешься, — отозвался Эш, стараясь не взорваться.

— Что же такого интересного я о них не знаю? — презрительно усмехнулся Дуайт. — Эти дикари немногим лучше животных. Всю жизнь только и делают, что охотятся на невинных белых людей. Видишь, они даже не пощадили твоих родителей.

— Людям из этого племени приходилось защищать свою землю от захватчиков. Они просто отстаивают свой жизненный уклад, — невозмутимо ответил Эш. — Когда белые решили прочно обосноваться в их местах, индейцы хотели только одного — мира и возможности спокойно жить на маленьком клочочке земли, что даровал им Бог. Но белые восприняли эти условия в штыки. Правительство без конца нарушало соглашения, отбирая у несчастных все больше и больше земель, пока совсем не оставило их с пустыми руками. Дуайт задумчиво, потер подбородок.

— Ты говоришь так, словно дикари, — самые близкие тебе люди, — заметил он.

— А хорошо было бы, если лишить тебя дома, семьи и всего самого дорогого и близкого? — спросил Эш.

— В этом случае я встал бы на защиту того, что принадлежит мне по праву, — ответил кузен, сверля Эша холодным взглядом.

Эш хорошо знал людей и сразу мог определить, кто из них чего стоит.

— Оказывается, у моего кузена гораздо больше общего с людьми из индейского племени, чем он сам о том подозревает, — насмешливо ответил он.

Помолчав немного, Дуайт рассмеялся.

— Я вспомнил, меня в самом деле, одна или две леди называли бессердечным негодяем.

— Неужели только одна или две? — с улыбкой переспросила Элизабет.

Поклонившись, Дуайт горячо воскликнул:

— О, миледи! Мое безрассудство — это результат разбитого сердца. И исцелить его способны только вы. Но, похоже, я слишком медлил и теперь навсегда обречен на одинокую холостяцкую жизнь. — Он посмотрел на Эша. — Вот ты не стал тратить время попусту.

Элизабет напряглась в ожидании ответа. Она то и дело с опаской посматривала в сторону мужа.

«Даже если бы ты очень постарался, то не смог бы лучше изобразить свое отвращение к женитьбе на мне», — всплыли в памяти Эша слова Элизабет.

Конечно же, она боялась, что он, как самовлюбленный идиот, будет грубо шутить на людях по поводу их брака. Эш усмехнулся: он предпочитает вести войну с женой наедине.

— Я не мог устоять перед этой женщиной, — ответил Эш. — И влюбился в нее с первого взгляда.

Элизабет изумленно уставилась на мужа. Она затаила дыхание, боясь, как бы за этим не скрывался подвох.

— Да, я тебя понимаю, — согласился Дуайт, с улыбкой посматривая на его жену. — Элизабет — женщина особенная. В ней есть изюминка.

«Вот и еще одно сердце поймано в ее шелковые сети», — подумал Эш. Он удивлялся, почему Элизабет отказалась выйти замуж за молодого и красивого аристократа. Как бы не было неприятно Эшу признаваться, но в груди разгоралась ревность. Он был вне себя от ярости, глядя, как мило жена улыбается утонченному джентльмену и с каким удовольствием с ним болтает. Господи, какой же он идиот! Ему, дикому и опасному зверю, только и место в этой прекрасной золотой клетке. Однако он не собирается, как шут гороховый, становиться всеобщим посмешищем. В этом дворце его никто не удержит, каким бы огромным ни был соблазн.

— Мне поручили вас обоих привести в гостиную, — объяснил Дуайт свой приход и легонько сжал руку Элизабет. — Отец тоже здесь. Ему не терпится поскорее увидеть воскресшего Энджелстоуна. Но, может быть, Элизабет, ты сначала немного проветришься?

— Да. Это — отличная идея.

Эш изо всех сил стиснул зубы. Он не был уверен, что сможет сыграть роль Пейтона Тревелиана.

«Да, показывать Эша Бертраму все-таки еще рановато», — подумала Элизабет. Перебирая ложечкой клубнику со сливками, она украдкой посматривала на мужа. Ей не хотелось, чтобы Эш думал, будто она за ним наблюдает, опасаясь, как бы он не сделал чего-нибудь не так.

Элизабет была рада визиту Дуайта, но ей хотелось поскорее избавить Эша от их с отцом компании. Общество никогда хорошо не относилось к людям, которые решали свои проблемы силой. Отец Дуайта, Бертрам, граф Клэйборн, надеялся, что Эш сорвется, и тогда весь свет признает его дикарем и отторгнет от себя.

— Я правильно понял, что ты ничего не помнишь о своем детстве? И о той жизни, которую вел до того, как очутился среди индейцев? — обратился к Эшу Бертрам.

Элизабет подняла глаза на худощавого темноволосого мужчину, сидевшего за столом напротив. Бертрам был честолюбивым, напыщенным, самовлюбленным человеком, и ужасным занудой. Всякий раз при его посещении Элизабет не покидало тревожное предчувствие, что он, как стервятник, наблюдает за Хейвордом и прикидывает про себя, сколько лет осталось ждать, когда титул герцога перейдет к нему. Сейчас Бертрам всячески старался спровоцирвоать Эша на нежелательные и некрасивые действия.

— Моя память затуманена, — ответил Эш, низкий голос которого, был лишен эмоций. И только глаза его начинали сужаться от злости.