Хранитель времени

— Я и не собираюсь доказывать, — сказала я, и он удивленно на меня покосился. — Люди действительно похожи друг на друга. У каждого человека, к примеру, две ноги. Я надеюсь, что и у меня останутся обе ноги в целости, когда мы, наконец, доберемся до вашего дома…

Бастер сердито фыркнул, но промолчал. По свисту и плотности ветра я поняла, что мы едем еще быстрей. Сейчас впереди нас не было ни одной машины, и лишь где-то вдалеке таинственно и тревожно пылали несущиеся с безумной скоростью рубиновые огоньки.

— У каждого человека две руки и два глаза, — продолжала я. — И у каждого — одно сердце. В этой части вы совершенно правы. Но вот то, что в сердце, — это у каждого уже разное.

— Э-э, для меня это слишком сложно! — буркнул он. Пепел его сигары упал на мои колени, я осторожно его стряхнула. — Извините, — Сказал Бастер мрачно.

Мы продолжали мчаться в темноту.

— Все равно вы меня не убедите, — сказал Бастер и выплюнул сигару в окно. — Но я не хочу с вами спорить. Я уже вам сказал: меня не интересует политика. Меня интересуют только две вещи: моя работа и мое хобби.

— Какое у вас хобби?

— Я собираю чучела птиц. И кроме того, увлекаюсь верховыми лошадьми. У меня неплохая конюшня.

— Сколько у вас лошадей?

— Восемь.

— А чучел?

— Больше двухсот. И среди них есть очень редкие, — добавил он с гордостью.

Опять наступила пауза.

— А какая у вас работа?

— Я вице-президент компании. У нас большие плантации табака. Моя специальность — вопросы труда и найма. Непростое занятие, как вы понимаете, — все время надо иметь дело с рабочими. Если промахнешься, у фирмы могут быть убытки. Работать приходится много: я встаю каждый день в шесть утра, чтобы в восемь уже быть в оффисе. Вот как. Забот у меня хватает. И меня совершенно не занимает то, что находится за порогом моей фирмы или моего дома. Будущее меня не интересует. Я живу настоящим. Только настоящее меня интересует. Я ясно выразился?

— Абсолютно ясно.

Мы опять помолчали.

— После всего, что я услыхала, мне бы хотелось задать вам вопрос, — сказала я. — Вы разрешите?

— Сделайте милость! Какой вопрос?

— У вас есть дети?

Бастер ничего не ответил. По тому, как меня прижало к дверце, я поняла, что машина, не сбавляя скорости, свернула с автострады. Сейчас мы мчались по обсаженной высокими деревьями дороге, словно по зеленому тоннелю, наполненному влажной, оранжерейной духотой.

— Вот и наш дом! — громко сказал Бастер. — Вы знаете, как он называется?

— Знаю, — ответила я, вздохнув. — «Веселое утро».

Перед нами в темноте смутно виднелся большой дом.

Ни в одном окне не горел огонь, и от этого казалось, что в доме никто не живет. С железной резкостью заскрипел под колесами гравий, машина остановилась у входной двери с плоским навесом, украшенным старинным чугунным литьем. Бастер прошел вперед, я услышала щелчок выключателя, над дверью ярко вспыхнул висящий на крюке стрельчатый фонарь. Пока хозяин дома открывал замок, позади снова заскрипел гравий и прямо на нас уставились желтые глаза фар.

— Это Джоан, — сказал Бастер и, не оборачиваясь, прошел в дом. — Входите, я зажгу свет.

Тотчас же, один за другим, во всех окнах вспыхнули огни: дом осветился, словно новогодняя елка. Вслед за хозяином прошла и я.

Это был большой дом, со множеством комнат, обставленных удобной старомодной мебелью и с узенькой передней вместо обязательного американского холла. Из передней деревянная лестница с натертыми воском ступенями вела на второй этаж.

Что-то южное померещилось мне здесь, словно мы приехали куда-то в Южные штаты; так и казалось, что навстречу выйдет дядя Том или добродушная черная тетя Хлоя в пышном белом чепце… Воздух в комнатах был теплым и душным, как бывает тогда, когда хозяева оставляют дом запертым на целый день.

Бастер помог мне снять пальто и бросил его на длинный, стоящий в передней ларь. Хлопнула входная дверь, в дом вошла Джоан.

Она стояла посреди передней, снимая перчатки, — высокая, элегантная, в маленькой шляпке; норковый шарф, свободно висящий на сгибе ее руки, блестел, освещенный стенными бра. У нее было тонкое, немного бледное лицо и большие светлые глаза. Она улыбнулась мне.

— Вот мы и дома, — сказала она своим низким протяжным голосом. — Надеюсь, вы не очень устали после путешествия с моим мужем?

— Сожалею, но я должен вас оставить, — буркнул Бастер. — Мне вставать в шесть утра. Джоан займет вас. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, дорогой, — сказала Джоан не глядя.

Он скрылся где-то в глубине дома, и вскоре послышался шум льющейся в ванну воды.

Вместе с хозяйкой мы прошли в гостиную.

Это была просторная комната с камином; на стенах висели семейные портреты; по углам стояли на подставках чучела птиц. Птицы были разные: от знакомой насмешницы сойки до странной сутулой птицы с тяжелым телом и короткими крыльями, которую я до той поры никогда не видела. На круглом столе возвышалась старинная бронзовая лампа, возле камина стояли глубокие низкие кресла.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросила Джоан с привычной любезностью хозяйки большого дома. — Виски? Шерри? Джин?