Хранитель забытых вещей

А вот Лоре пошло на пользу то, что Фредди сказал «у нас». Теперь она не будет разбираться с пугающим наследством Энтони в одиночку, у нее были помощники, которыми она очень гордилась и которых очень боялась просить о помощи.

Вернувшись в Падую, Солнышко сразу направилась в кабинет, чтобы сделать ярлык к кольцу для ключей. Мама и папа Солнышка пригласили их всех на чай, но она была решительно настроена прикрепить к кольцу ярлык и разместить его на полке или в ящике перед тем, как они уйдут. Лора пошла наверх переодеться, а Фредди в кухне вытирал старым полотенцем лапы Морковки. Возвращаясь, Лора дернула за ручку двери, ведущей в спальню Терезы. Дверь все еще была заперта. В кабинете она сделала ярлык и прикрепила его к кольцу для ключей под строгим надзором Солнышка.

– Солнышко?

– Мм? – Она сосредоточенно пыталась разобрать, что написала Лора.

– Помнишь, на днях ты сказала, что Дама Цветов расстроилась?

– Ага.

Лора положила ручку на стол и подула на ярлык, чтобы чернила быстрее высохли. Как только она положила ярлык, Солнышко взяла его и тоже стала на него дуть. На всякий случай.

– А почему, как ты думаешь, она обиделась на меня?

Лицо и поза Солнышка красноречиво говорили: «Ну как можно быть такой глупой?» Это сопровождалось закатыванием глаз, пыхтением и упиранием рук в бедра.

– Она обиделась не только на тебя, – «конечно же» подразумевалось, – она обиделась на всех.

Не на такой ответ рассчитывала Лора. Если верить тому, что говорит Солнышко (а суд присяжных как раз удалился на перерыв, чтобы попить латте), то, к ее облегчению, не она одна была мишенью гнева Терезы, но Лора по-прежнему не понимала, что следует сделать, чтобы ее умилостивить.

– Но почему она злится?

Солнышко пожала плечами. На данный момент она потеряла интерес к Терезе и ждала чаепития. Она рассматривала свои наручные часы. Она уже могла сказать, сколько «часов» и, как правило, «половин», а все, что между, становилось «почти».

– Почти четыре часа, – сказала Солнышко, – а чай ровно в четыре.

Она подошла к двери.

– Сегодня утром я сделала маленькие кексы, булочки, приятные пирожки и еще безумно вкусные креветки. Для чаепития.

Фредди широко улыбнулся.

– Так вот почему ты не пришла сюда в почти половину двенадцатого! – Он подмигнул Лоре и прошептал одними губами: – К счастью.

– А еще папа сделал сосиски в тесте, – сказала Солнышко, надевая пальто.

Глава 33

Юнис

1991 год

– Эти сосиски в тесте – ничто по сравнению с рулетами миссис Дойл, – сказал Бомбер.

Миссис Дойл перебралась в Маргит, в квартиру с видом на море, булочную купила какая-то фирма, и теперь вместо домашних пирогов и другой выпечки там предлагались изделия массового производства. Юнис подала Бомберу бумажную салфетку, так как крошки упали ему на колени.

– Уверена, Бэби Джейн с радостью поможет это доесть, – сказала она, мельком взглянув на мордочку мопса, с надеждой глядевшего на Бомбера.

Бэби Джейн не повезло. Несмотря на плохое качество, обед был им съеден, а крошки отправлены в мусорное ведро. Юнис решила угостить его сосисками в тесте, на этот раз не переживая по поводу его здоровья и талии. Они намеревались навестить Годфри и Грейс, и в последнее время выдерживать визиты в «Причудливый дом» становилось все тяжелее и тяжелее. Она хотела, чтобы хоть что-нибудь облегчило боль Бомбера, наблюдающего за тем, как мужчина, которого он знал как своего отца, неумолимо движется к далекому, недосягаемому горизонту. Крепкое здоровье Годфри по горькой иронии сочеталось с неустойчивостью его психики: он превратился в большого напуганного и злого ребенка. «Тело быка, голова мотылька», – так говорила о нем Грейс. Такое его состояние было ужасным наказанием для тех, кто его любил. Годфри друзей и членов своей семьи воспринимал как незнакомых людей, которых он боялся и, по возможности, избегал. Любая попытка проявить нежность – прикосновением, поцелуем, объятьем – пресекалась ударом кулака или ноги. И у Грейс, и у Бомбера было немало синяков. Грейс держалась мужественно, но теперь, после почти двух лет жизни в «Причудливом доме», она больше не делила комнату с мужем, поскольку его можно было безопасно любить только на расстоянии. Порша постоянно держалась на большом расстоянии. Ее визиты прекратились, когда Годфри начал применять силу.

Бомбер в недоумении покачал головой, доставая объемистую рукопись из коричневого конверта, который почтальон принес сегодня утром.

– Уверен, она это делает только для того, чтобы меня завести.

Он держал в руках последнюю рукопись сестры.

– Она их еще кому-то отправляет?

Юнис заглянула через его плечо и взяла страницу с кратким содержанием.

– Я в этом уверен. Мне невыносимо стыдно. Она наверняка отправила последнюю Брюсу. Он сказал, что уже готов опубликовать какое-нибудь ее творение только ради того, чтобы увидеть выражение моего лица.

Юнис читала текст на странице, которую держала в руке, и тряслась от смеха. Бомбер откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.

– Ну же, положи конец моим мучениям!

Юнис ухмыльнулась: