Хранитель забытых вещей

– Помнишь, что сказала Солнышко? Она сказала, что Тереза не на тебя злится, а на всех. Она гневается не целенаправленно. Так что это не из-за дома. А что-то похожее происходило с Энтони, когда он был жив?

– Нет, насколько мне известно. В доме всегда пахло розами, и создавалось впечатление, что Тереза еще здесь, но этим все и ограничивалось. И Энтони никогда ни о чем таком не упоминал.

– Значит, только после смерти Энтони эта дама начала делать мелкие пакости?

– Да. И это странно. Я предполагала, что она все это время ждала его на небе или еще где-то, танцуя фокстрот или крася ногти…

Фредди покачал пальцем из стороны в сторону, порицая недоброжелательный тон, который прокрался в ее голос.

– Знаю, знаю, я ужасная, – засмеялась Лора. – Но я не понимаю, что ей еще нужно? Она должна быть счастлива, снова обретя его. А она тут ошивается, ведет себя неподобающим образом, словно какая-то рассерженная дива. Мертвая.

Фредди накрыл ее руку своей и сжал.

– Знаю, это сбивает с толку. Она, бесспорно, та еще штучка.

– Ну а мертвым это вообще не пристало, – подхватила Лора.

Фредди усмехнулся.

– Я думаю, вы бы поладили. Судя по тому, что Энтони мне о ней рассказывал, вы похожи больше, чем ты думаешь.

– Вы с ним говорили о Терезе?

– Да, иногда. Он стал чаще вспоминать о ней незадолго до своей смерти.

Он допил чай и налил себе еще.

– Но, может быть, мы что-то упускаем. Мы предполагаем, что, только потому, что Энтони умер и мы рассеяли его прах в том же месте, где он рассеял прах Терезы, они должны быть вместе. Но разве дело в прахе? Разве он – это не просто «останки», то, что осталось после смерти человека? И Энтони, и Тереза мертвы, но, возможно, они не вместе, и именно в этом кроется проблема. Если бы мы с тобой поехали в Лондон по отдельности и не договорились о месте встречи, какова вероятность того, что мы бы друг друга нашли? И давай признаем, где бы они ни были, это место несоизмеримо больше Лондона. Кроме того, не надо забывать обо всех погибших людях, которые пребывают там с тех пор, хм, как люди начали умирать.

Фредди откинулся на спинку стула, довольный собой и своим объяснением. Лора вздохнула и уныло плюхнулась на стул.

– Так ты думаешь, что Терезе теперь еще хуже, чем было до того, как он умер, потому что раньше она, по крайней мере, знала, где он находился? Потрясающе! Выходит, есть вероятность, что она еще долго будет нас терзать? Или вообще не отвяжется от нас никогда. Черт!

Фредди поднялся и встал сзади нее, положив руки ей на плечи.

– Бедная Тереза. Думаю, тебе стоило бы отнести пластинку в зимний сад.

Он поцеловал ее в макушку и пошел поработать в саду. А Лора почувствовала себя виноватой. Это все, наверное, чепуха, ну а если предположить, что не чепуха? Сейчас у нее есть Фредди, но что, если спустя столько времени Тереза и Энтони так и не воссоединились?

Бедная Тереза!

Лора встала и поднялась в кабинет. Она достала пластинку из ящика и отнесла ее в зимний сад, где положила на столике возле граммофона. Взяв в руки фотографию Терезы, она посмотрела на нее – уже размытое изображение за треснутым стеклом. Пожалуй, впервые она увидела за снимком человека. Пусть Фредди и считает, что они похожи, но Лора ясно видела их различия. Она уже прожила на пятнадцать лет больше, чем Тереза, но она не сомневалась, что короткая жизнь Терезы была куда более тяжелой, яркой и насыщенной, чем ее собственная. Как жаль!

Лора легонько провела кончиками пальцев по лицу за ужасной мозаикой. Что сказала Сара? «Пора завязывать с прятками и дать неприятностям ответный пинок».

– Я тебя починю, – пообещала она Терезе.

Она взяла в руки пластинку и поставила ее на вертушку.

– Веди себя хорошо, – сказала она комнате. – Я пытаюсь быть на твоей стороне.

Глава 35

Юнис

1994 год

Юнис никогда не забудет запаха нагретых солнцем роз, втекающего через открытое окно, когда она сидела рядом с Бомбером и Грейс и наблюдала за тем, как умирает Годфри. Его время почти вышло. Измученное тело работало вхолостую; его дыхание было настолько неглубоким, что даже не смогло бы заставить затрепетать крылья бабочки. Страх, гнев и замешательство, которые изнуряли его в последние годы жизни, наконец прекратили тиранить Годфри, оставили его в покое. Грейс и Бомбер наконец-то смогли подержать его за руку, и Бэби Джейн притулилась к нему: ее голова покоилась на его груди. Они давно оставили попытки завести разговор, чтобы заполнить пространство между умирающим и самой смертью. Время от времени медсестра тихонько стучала в дверь, чтобы предложить чай. Вместе с чаем она вносила молчаливое сочувствие в эту финальную сцену; свидетельницей подобных ей она была уже много раз.