Хранители

Татьяна задумалась.

– Я не знаю, – было видно, что такие мыли её не посещали, – я ему не говорила, что сама для себя хочу сходить. Но это же не совсем ради меня. Я рассказываю и о его проблеме.

– Дело в том, что будучи мужем и женой, вы тесно связаны. Вы, сами того не желая, влияете друг на друга. Поэтому совершенно нормально озвучивать все ситуации, которые могли бы вызвать те или иные неприятные последствия. Тем более, что я обязана соблюдать тайны своих клиентов.

Татьяна только молчала и шмыгала носом.

– А кроме того, что он нервничает, когда, как вы говорите, видит того умершего человека, что вас не устраивает?

– Да всё, – ответ прозвучал резко, – он весь изменился. Не отвечает на мои вопросы, всё время раздражён. Мы стали часто скандалить… Если честно, я вообще не знаю, с какой стороны к нему подойти. Он словно стал чужим человеком. Был спокойным – стал дёрганным. Раньше всё мне рассказывал, ну, кроме того случая, а сейчас молчит, как рыба. А на днях мне позвонил с работы его коллега, спрашивал, что у нас случилось. Это значит, он действительно изменился. Я после этого и решила уже к вам прийти. Сначала мне казалось, что я с ума схожу.

– А что он отвечает, когда вы спрашиваете его о том, что с ним происходит? – Дана намеренно задала этот вопрос утвердительно, предполагая, что Татьяна это делала не раз.

– Ничего не отвечает, – всхлипнула та, – замыкается в себе или говорит что-то банальное, типа, всё нормально.

– Как давно вам стали сниться тревожные сны?

– Где-то с месяц. Это началось как раз когда я поняла, что ему мерещится… ну этот….

В дверь послышался деликатный стук. Заглянула Наташа.

– Извините… Иван Анатольевич.

– Сейчас, – кивнула Дана, и когда дверь прикрылась, обратилась к Татьяне, – Татьяна, я считаю, что вам необходимо откровенно поговорить с вашим мужем. Настолько, насколько это окажется возможным. Поделитесь с ним вашими переживаниями. Скажите, что любите его и страдаете. Что его откровенность успокоит вас. Рассказывать сны подробно не стоит, достаточно убедить его в том, что они очень тревожные, что вы плохо себя чувствуете после них и что лично вам нужна помощь. Он должен понимать, что все, что вы хотите – это успокоить свои нервы и сохранить мир в вашей семье. Давайте начнём с основ: разговора по душам. Есть высокая вероятность того, что это сработает. В случае необходимости звоните мне, Наташа даст вам мой номер. И давайте снова с вами встретимся, скажем… через три-четыре дня. В зависимости от результата вашего разговора с мужем. Может статься, он и сам захочет прийти.

– Хорошо бы, – с надеждой проговорила та.

Выйдя в приёмную, Дана увидела у окна Ложкина. Она кивнула ему, приглашая входить и, перед тем как зайти самой, попросила Наташу дать Татьяне её личный номер. Та изумлённо поглядела на неё, но ничего не спросила, видимо, не желая этого делать в присутствии посторонних.

Иван Анатольевич сидел на диване в кабинете, ожидая Дану.

– Как ваши дела? – спросила та, усаживаясь.

Он молча кивнул, неотрывно глядя на неё.

– Я сочувствую вам, – добавила Дана, – мне передали, что ваша мама ушла.

Он снова кивнул, не меняя выражение лица. Она обратила внимание, что он неуловимо изменился. Взгляд его был спокойным и ровным, не блуждал по комнате, цепляясь за что угодно, лишь бы избежать прямого зрительного контакта.

– Как ваша семья? – продолжала она свои вопросы.

– Сошлись, – это короткое веское слово также стало свидетельством произошедших в нём изменений.

– Всё изменилось, – проговорил он, словно бы только теперь осознавая это.

– Я рада это слышать. Вы вернулись к работе?

– Да. Спасибо вам, – его глаза теперь выражали признательность.

– Пожалуйста. Не забудьте и себя поблагодарить, – напомнила Дана, – вы проделали большую работу.

Он удивлённо улыбнулся.

– А ведь вы правы.

– Вы поговорили с мамой?

– Да. И это сразу помогло, – он уселся поглубже, – я даже не думал, что такое возможно. Хотя она поначалу психовала, стала по привычке предъявлять претензии… но с третьего подхода, когда я высказал, как мне хочется ей помочь, она как-то сразу… обмякла, знаете… Как будто она держала себя в железных тисках всё это время. А зачем – и сама не знала. Мы проговорили с ней весь день. Весь день! И знаете, что я понял?

– Мне очень хочется это узнать, – призналась она.

– Я вообще за всю свою жизнь так искренне ни с кем не говорил. Я любил свою жену и… и люблю. Но мы никогда не говорили о том, что у каждого из нас на сердце. Это как… самопознание! – с торжеством заключил Иван Анатольевич.

– К сожалению, большинство людей выбирают такой способ взаимодействия: вслепую.

– Я не могу сказать, что мама сразу растаяла, нет. Она просто не ожидала от меня, что я стану с ней так говорить. Понимаете… когда я начинал разговор, она даже не понимала, чего я от неё хочу…

– Вы же перешли на более тонкий уровень взаимодействия, – пояснила Дана, – вам действительно повезло, что удалось достичь взаимопонимания. И я повторюсь: вы действительно проделали большую работу.

Его лицо просветлело.

– Мне это было необходимо.

– Я надеюсь, приступы головокружения прекратились?