Хранители

– О какой? Ну сами посудите. В каждом фильме такого жанра мы наблюдаем практически одно и то же: есть раса обычных людей, которые живут бок о бок с расой волшебных существ или людей, обладающих несравненно большей по сравнению с обычными людьми силой и способностями. В самом начале нам показывают какую-то предысторию, в которой представители той сильной расы по какой-то причине (которую нам не объясняют) ополчились против обычных людей и нанесли им вред. Либо давным-давно между ними была война, завершившаяся перемирием и традиционным договором, по которому более сильная раса не имеет права использовать свои способности во вред людям. Разумно? Весьма.

Остальные закивали головами, заинтересованно внимая говорящему.

– Но что мы видим далее по сюжету? Банальнейший конфликт. Более сильная раса (назовем их условно Люди-Х), которая обязана подчиняться заключённому договору, оказывается нехило притесняемой обычными людьми. Они вынуждены скрывать свои способности от обычных людей, они находятся даже в угнетённом положении. Всего лишь из-за того, что обычные люди их боятся до ужаса. Чуть что не так, им тыкают в нос этим несчастным договором, мол так и так, вы же обещали, а тот-то и тот-то вон чё творит. Они каждую минуту опасаются, что Люди-Х выкинут что-то непотребное, после чего придется их умирять, уговаривать или даже снова вступать с ними в войну. И так далее. Самый настоящий фэнтези-расизм.

– Многие фильмы такого рода и направлены на то, чтобы высмеивать расизм, – заметил Кир.

– Это верно. И всё же. Среди Людей-Х, как и среди обычных, всегда есть те, кто выбрал сторону зла, как и те, кто стремится к мирной жизни, саморазвитию и даже готовы защищать людей от своих нехороших сородичей. Но людям же наплевать. Они по привычке чешут всех одной гребенкой и за компанию опасаются как злобных, так и мирных Людей-Х. Что я хочу сказать… Во всех этих фильмах серая человеческая масса всегда выбирает враждебность к тем, кто выше них по развитию, и отказ от собственной эволюции. Они варятся в своем котле ненависти и расизма вместо того, чтобы воспользоваться уникальным шансом подружиться с Людьми-Х и чему-то у них научиться. Ведь каждый человек уникален, каждый рождается со своими особенностями, которые он может и должен развивать в течение жизни. И у каждого живого существа свое предназначение. В фильмах же, которые представлены широкой публике, пропагандируется все что угодно, но только не это. В них те, кто сильнее духом и телом, опошляются и принижаются, а те, кто ничего не хочет менять в своей жизни (и, собственно, ради этого борется с Людьми-Х), показываются, как самые положительные персонажи.

– Ну не всегда, не утрируй, – возразил Кир.

– За очень редкими исключениями. Меня с раннего сознательного возраста поражало то, что Людей-Х в схватке побеждал или мог обхитрить персонаж, который и сам значительно выделяется из серой массы своими умственными, физическими способностями и силой духа. То есть тот, кто по своему уровню ближе к расе людей с супер-способностями. И эти герои просто-напросто воспевались, как молодцы. Хотя они, по сути, борясь с зарвавшимися условными Людьми-Х, защищали то болото, в котором желает оставаться серая масса людей.

– Не забывай о том, что часто в фильмах бывает наоборот. Или как раз фантастические существа и притесняют людей. Возьми, к примеру, тех же вампиров, которые убивали определённое количество людей для пропитания или даже в каком-то фильме они совершенно поработили расу людей и питались ими.

– Да, согласен, бывает и наоборот, – сказал Бегемот, но в тоне его слышалось, что мнение свое он не изменил, – и там всё то же самое: люди ничего в себе не меняют, а ждут спасителя, который уничтожит врага и вернёт все на круги своя.

Кир пожал плечами. Марьян смотрела в зеркало заднего вида на Бегемота.

– Ваше знание английского восхищает меня, – негромко сказала она.

– Я тоже в восторге, – живо сказала Дана, – редко можно слышать такую правильную речь, да еще без акцента.

Бегемот сделал вид, что смутился.

– Да ладно вам, – сказал он.

– Вы говорите еще на каких-нибудь языках? – спросила Марьян.

Бегемот покачал головой.

– К сожалению, нет, – ответил он, – разве что немного понимаю.

– Меня это удивляет. Люди с такими способностями, как у вас, как правило, владеют несколькими языками.

– Возможно, он скрывает это, чтобы его не притесняла обычная серая масса, – предположила Дана.

Марьян громко рассмеялась, а Бегемот нахмурился и никак не прокомментировал это замечание. Смех сестры Роланда был приятен Дане. Она с удивлением обнаружила, что её всё больше тянет к этой женщине. Это было странное эмоциональное влечение, которое проявлялось в желании находиться рядом с ней, видеть её улыбку, поддерживать разговор о чём угодно и… облегчить её боль, связанную с потерей родного ребенка. Это открытие так поразило её, что она примолкла и некоторое время ехала, не участвуя в общей беседе и пытаясь проанализировать собственные ощущения.