Хранители. Часть 2 Четыре тамги

— Включай камеру. Хватит глазеть по сторонам, идёмте смотреть помещения. Повернувшись, он направился к крайнему левому отверстию, подсвечивая дорогу фонарём.

Стена, отделяющая холку от чрева, оказалась больше двух метров толщиной. Пройдя этот небольшой тоннель, друзья вошли в длинную каменную пещеру полуцилиндрической формы, в конце которой чернела дыра уходящего дальше прохода. Жёлоб, по которому они шли, проходил через всю пещеру, разделяя её ровно пополам, и в самом его конце, в том месте, где он переходил в ведущий под землю ход, виднелась непонятная бесформенная куча. Справа и слева от жёлоба на ровном, но довольно грязном каменном полу стояли рядами гружённые объёмными тюками и коробами нарты. Их было десятка два. Как у всех северных кочевников, вся поклажа была плотно укрыта шкурами и основательно увязана плетёными кожаными верёвками. На носу каждой нарты, аккуратно сложенная, висела оленья упряжь. Пройдя между рядами потемневших от времени нарт, друзья дошли до середины пещеры и остановились. Здесь ряды заканчивались.

В тишине послышался Костин голос:

— Восемнадцать нарт. А что там за тряпки лежат?

Луч его фонаря остановился на непонятной куче в конце пещеры.

Все направились туда. Подойдя ближе, увидели сложенные горкой звериные шкурки, среди которых поблёскивали кругляши серебряных монет разных размеров.

— А здесь у нас приклад, — разглядывая кучу, констатировал Сергей.

Присев на корточки, он подобрал несколько монет и, рассмотрев их, поднёс к объективу камеры:

— Царское серебро и биллон девятнадцатого — начала двадцатого века.

Положив монеты обратно, Сергей осторожно приподнял несколько грязных шкурок. Из-под них высыпались ещё монеты. Засунув под шкуры руку, он принялся шарить внутри кучи и скоро вытащил оттуда что-то продолговатое, завёрнутое в цветастую тряпку. Передав свой фонарик Дмитрию, Сергей принялся на камеру разворачивать свёрток. Между складками тряпки, которая оказалась старинным женским платком, среди десятка царских серебряных рублей лежали две продолговатые серебряные пластины. Пластины были украшены чеканными изображениями людей, зверей, деревьев и птиц.

— Два тобольских серебряных очелья. Оба восемнадцатого века. С клеймами. Красиво и дорого. Богатое подношение местным духам, — улыбнулся Сергей.

Завернув и уложив всё обратно, друзья больше ничего не стали трогать и отправились в среднюю пещеру.

Её устройство было в точности такое же, как предыдущей, только размером она была больше. В ней хранилось тридцать пять нарт — семнадцать с левой стороны от входа и восемнадцать с правой. По всей видимости, здесь было имущество двух семей. Пересчитав нарты, друзья направились в конец пещеры, где также лежало подношение духам, только гораздо богаче предыдущего. Среди десятков шкур и россыпи монет лежали несколько моржовых клыков и большое серебряное блюдо с кувшином. Сергей долго и внимательно разглядывал украшенные искусной резьбой и чеканкой серебряные предметы, которые, с его слов, были работой иранских мастеров двенадцатого — тринадцатого веков. Осмотрев и отсняв приклад, исследователи двинулись было к выходу, но шедший впереди Сергей вдруг остановился. Справа от входа последней стояла нарта с прямоугольным, укрытым шкурами и обвязанным верёвками коробом. Сверху на нём лежал небольшой тёмный предмет. Сергей подошёл, взял его и, подсветив фонариком, показал остальным деревянную, грубо выструганную фигурку размером с ладонь.

Костя пожал плечами:

— Похоже на детскую игрушку. Собака или олень…

— Может, это знак кому-то из потомков оставили? — спросил Дмитрий.

— Кто его знает… — Сергей вернул фигурку на место и пошёл к выходу.

В третьей пещере, точной копии первой, хранилось пятнадцать нарт. Пересчитав их, друзья сразу пошли смотреть приклад, который здесь тоже имелся, но, подойдя ближе, обнаружили нечто необычное: на аккуратно уложенном толстом ковре из шкурок лежала большая кривая деревяшка, похожая на букву Г.

— Ух ты! — радостно воскликнул Сергей. — Это же тор-сапль-юх! Музыкальный инструмент хантов и манси!

Тор-сапль-юх представлял собой грубую игрушечную пародию на арфу. Между короткой и длинной частями инструмента было натянуто с десяток струн, сила натяжения которых регулировалась короткими деревянными колками в длинной его части. Самая первая, а может быть, последняя струна, была толстой и имела посередине небольшую петлю. Сергей присел на корточки и жестом подозвал Костю, который продолжал снимать всё на камеру.

— Этот хозяин, наверное, самый скупой был, — усмехнулся Дмитрий. — Только инструмент и шкурки положил, а больше ничего.

— Нет, ты не прав, — покачал головой Сергей, разглядывая диковинную хантыйскую арфу. — Дело не в материальной ценности подношения. Этот инструмент был очень дорог хозяину, и он преподнёс его в дар богам. Ещё бы вот разобраться, где тут чьи вещи.

— Давайте сделаем перерыв, — предложил Костя. — Чаю горячего хочется.

Закончив осматривать последнюю пещеру, друзья выбрались из Росомахи и, прежде чем вернуться в лагерь, пофотографировались у открытой пасти.