Хранители Черной земли

После долгого спуска в преисподнюю, как показалось Фаруху, они оказались в просторной камере, хорошо освещенной факелами закрепленными золотыми зажимами, по периметру всей комнаты, в небольших нишах серых стен.

— Я всегда знал, что легенды не врут, — пораженный увиденным с благоговейным трепетом, прошептал Фарух.

Хуфу строго посмотрел на мальчика, и Фарух закусил язык.

— Пора! — громко приказал Хафра, и подозрительно ласково обратился к мальчику, — Фарух, дитя мое, встань на выступ, в центре и закрой глаза.

Сначала Фарух испугался, подозревая, что все эти приготовления не к добру, но посмотрев в глаза Хафра, мальчик отчего–то решил, что эти люди не смогут причинить ему какого–либо вреда и послушно поднялся на небольшой алтарь воздвигнутый в самом центре подземной комнаты, для неизвестных целей. Фарух сложил руки и в трепетном ожидании неизвестного, закрыл глаза.

Братья обступили его, и начали зачитывать заклинания, на незнакомом Фаруху языке.

— О, отец наш, ты не ушел мертвым, ты ушел живым. Сидящий на троне, твой скипетр в твоей руке, ты приказываешь живым. Ты приказываешь обитателям тайных мест. О, отец наш, ты охраняешь озеро, к тебе приходят посланцы твоего Ка. К тебе приходят посланцы солнца. Шу! Это сын твой здесь, он восстановил свою жизнь! Исида мать земная! Это сын твой здесь, он восстановил свою жизнь. Осирис, поверни свое лицо, чтобы узреть сыновей своих. Твое семя вышедшее из тебя готовое. Теперь дверь Ахет открыта, и ты можешь идти к свободе. Проснись Осирис! Повернись Осирис! Восстань из мира другого, для мира этого! Ка Осирис! Ка Осирис! Ка Осирис!

Дочитав молитву фараоны разом замолчали. Едва эхо их голосов стихло, поднялся сильный ветер, и заскользил по вокруг стоящего в центре алтаря мальчика, поднимая при этом стену песка, затем по внешней стене песка, заструилась вода, переливаясь и играя отблесками факелов по мрачной камере. Своей стихийностью и сверхъестественностью все это напоминало необыкновенное феерическое шоу.

Он неописуемого страха перед неизвестностью, Фарух дрожал всем телом. Он стоял в центре нереального природного хаоса, не в силах пошевелиться или открыть глаза. Он чувствовал, что с его телом происходит что–то странное. Словно неведомая сила поднимала его над землей, и все конечности наполнялись небывалой легкостью. Вдруг Фарух воспарил над землей, над миром, над великими царями и даже над богами. Он стал чем–то вроде невесомой субстанции, парящей над собственным телом.

Прекратилось все так же неожиданно как и началось. Сначала стих ветер, затем песок желтой пылью упал на землю, и после вода, тонкими ручейками расползлась в разные стороны от алтаря. Фарух почувствовал, как жизненные силы оставляют его и с грохотом упал на каменный алтарь.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Манкаура решился подойти к алтарю, и потрепать бесчувственное тело мальчика.

— У нас получилось? — с надеждой спросил он, рассматривая пустые глаза ребенка.

— Имей терпение брат! — прикрикнул на него Хафра. — Надо немного подождать, пока Ка обретет единение с чуждым телом.

— А мне кажется, ничего у нас не вышло. Не знаю как вам, а мне этот парень сразу не понравился, глаза у него хитрые, и сам он мутный какой–то! А это его постоянное «господин».

Менкаура поднял дряблую руку мальчика, и отпустил ее. Бесчувственная конечность, с легким хрустом упала на камень, не подавая никаких признаков движения.

— О Боги! — воскликнул Хуфу, недовольный таким поведением младшего брата, — Менкаура! Ты его поломаешь! Отойди от алтаря, немедленно!

Вдруг мальчик застонал, и пошевелился. Все трое замерли в ожидании. Но больше всех, глаза загорелись у Менкаура. Он всегда был любимым сыном Осириса, и как никто другой ожидал возвращение своего божественного родителя.

Фарух приподнялся на руке, и посмотрел на младшего из братьев, который сидел рядом и не отрываясь, с нескрываемым интересом следил за каждым движением ребенка. Остальные братья не могли видеть, получилось ли у них, и лишь ожидали реакции Менкаура, или каких–либо движений Фаруха.

Вдруг, мальчик замахнулся, и влепил такую затрещину Менкаура, что у того даже корона свалилась с хмельной головы.

— За что? — жалобно потирая затылок, протянул Менкаура.

— За пьянство! Где два других болвана? — гневно рявкнул мальчик грубым, глухим басом.

Менкаура кивнул в сторону застывших от неожиданности братьев. Они предчувствовали, что если досталось любимчику, то не исключена вероятность, того, что гнев отца сможет рассеять братьев по ветру.

С трепетом они ждали, своей очереди. И вот мальчик обернулся в сторону двух других братьев, и буквально пригвоздил их своим огненным взглядом к стене. Адское пламя полыхало в некогда наивных детских глазах. Лицо некогда принадлежавшее Фаруху, исказила маска еле сдерживаемой ярости. Фараоны поняли, перемещение удалось, Осирис с легкостью занял тело подростка, и теперь готов был воздать обидчикам за долгие годы заточения.

— Я ждал слишком долго! — прогремел он на сыновей.