Хранители Черной земли

Получив разрешение и благословение отца, Менкаура, гордый собой, сделал широкий взмах рукой, и на офицера, прямо с неба, буквально свалилось несколько литров ледяной воды. Но вместо того, чтобы испугаться, офицер удивленно посмотрел на четверку, причинившую ему столько неудобств, и выбрав для себя жертву, направил оружие на Хуфу. Он уже видел что может самый высокий и крепкий из фараонов, видел что может щуплик; мальчишку офицер решил в расчет не брать, оставался только толстяк.

Осирис строго посмотрел на младшего сына.

— Это все чему ты научился? — недовольно проворчал он, и кивнул среднему сыну, призывая того к действию, — Хуфу, разберись.

Пришел черед Хуфу показать на что, он способен. Он слегка взмахнул рукой и в тот же момент сильный порыв ветра, унес бедолагу офицера далеко в пустыню.

Менкаура фыркнул, и не оборачиваясь пошел вперед.

Когда четверка появилась на улице Каира, все кто встречался им на пути, удивленно рассматривали странную компанию. Трое мужчин, одетых как древнеегипетские фараоны, умершие более четырех тысяч лет назад, и молодой парнишка, который то и дело покрикивал на зазевавшихся прохожих, мешавших его проходу, награждая при этом каждого зеваку самыми грубыми эпитетами, являли собой весьма странным зрелище, даже для такого искушенного города, как Каир.

Вдруг на одной из улиц, Осириса, который уже освоился в своем новом теле, за руку схватил какой–то грязный бродяга.

— Ах вот ты где! Дрянной мальчишка! — закричал изрядно подвыпивший мужчина. — Я научу тебя уму разуму! Я покажу тебе, как убегать из дома! Где мои деньги, что ты должен был принести еще вчера? Я что зря тебя пою и кормлю? Ты так решил отблагодарить меня за то, что я рощу тебя без матери уже столько лет?

Этот несчастный бродяга, был ни кто иной, как отец Фаруха. Не получив накануне вечером жалкие гроши, которые Фарух умудрялся заработать, выпросить или украсть за один день, разгневанный родитель, отправился на поиски непутевого сына, в надежде устроить тому хорошую взбучку. Несколько часов мужчина бродил из квартала в квартал, в тщетных поисках сына, и вот когда он уже потерял всякую надежду найти этого непокорного сорванца, он встретил сына в этом переулке, да еще и в компании трех незнакомцев, увешанных золотом.

Одного взгляда на блеск царских украшений хватило жалкому мозгу нищего, чтобы понять — его сын напал на золотую жилу. Алчность блеснула в глазах родителя, и он замахнулся на сына, надеясь тем самым запугать ребенка и получить свою положенную долю. Но вместо привычного блеяния и умаляющих уговоров о прощении, мальчик гневно посмотрел на отца, выдернул свою руку и со всей силы толкнул того в грудь.

— Что?! Презренный щенок, жалкий выродок падшей женщины! — взревел мужчина, — ты смеешь противиться воли того, кто оказался настолько благосклонен и оставил тебя при себе, а не выбросил на улицу! Да я…

Ругательства сыпались из пьяных уст буяна рекой, одно за другим, жалкий пьяница осквернял имена всех, кто приходил ему на память. Сначала Осирис, внимательно смотрел на странного мужчину, но когда терпение его иссякло, он стремительно приблизился к отцу Фаруха, протянул руку и вцепился тому в горло. Жалкий пьяница захрипел, пытаясь вырваться. И вдруг он увидел то, от чего многие века сердца простых смертных умеряли свой ход, и начинали дрожать от ужаса. Он увидел истинный взгляд бога загробного мира. На чистом детском личике заиграла дьявольская улыбка, а глаза воспылали пламенем, казалось еще мгновение и это пламя поглотит тебя, обрекая на вечные муки в аду. Осирис буквально ощутил запах страха, исходящий от хрипящего мужлана, бьющегося в его руке. Тогда бог расцепил пальцы и злобно, словно гремучая змея прошипел:

— Я позволяю тебе сейчас уйти с миром, и больше никогда не тревожить меня!

Второй раз повторять не пришлось, отец Фаруха, еще недавно чувствовавший свою власть над хрупким и беззащитным ребенком, и считавший мальчика своим личным рабом, в страхе попятился назад, приговаривая слова единственной известной ему молитвы, защищающей от темных сил.

Менкаура веселился, следя за осторожными шагами мужика, и когда тот уперся спиной в стену, фараон не удержался и громко крикнул: «Беги!». Вид бегущего в страхе человечишки, вызвал приступ безудержного смеха, и Менкаура громко засмеялся тому в след.

Остальной путь до пристани, они прошли спокойно. Осирис только смотрел по сторонам, изучая город, который построили на священной земле жрецов Атума. Впереди показалась пристань. Появились очертания судов, перевозящих туристов по Нилу. Двухэтажные, комфортабельные, внушительных размеров, они покачивались от волн проходящих мимо парусников и моторных лодок частных владельцев.