Хранители крови

Гарри сглотнул, прочистил горло, стараясь не выказать охватившего его возбуждения и замешательства. Да, пыточное заклятие пришлось бы сейчас как нельзя кстати, и он… он чувствовал, как мысль о нем щекочет нервы. Узнать все прямо сейчас, вырвать из Малфоя правду безо всяких сывороток и сиропов, без томительных часов ожидания. Они ведь заслужили это? Достаточно вспомнить леденящий ужас и болезненно пульсирующие вены, когда к ним приближается Тварь, достаточно представить, как лежит в холле окоченевшее тело Грега Нотса и что стало с Тони Брустером, и Круциатус уже не кажется неоправданной мерой. Экстремальной, да, но оправданной.

В эти короткие мгновения, стоя рядом с Малфоем, втягивая расширенными ноздрями теплый воздух с запахами сырости, болезни и страха, Гарри вдруг понял, что действительно сможет это сделать: направить палочку и по–настоящему захотеть чужой агонии. И, наверное, это желание, эта жажда крови отразилась в его потемневших глазах, потому что лицо у Малфоя исказилось до неузнаваемости, побелело, омертвело.

— Только слизеринцу, — Гарри отступил на шаг, — могла придти в голову мысль о непростительном заклятии.

Еще один шаг назад.

— Не своди с него глаз.

* * *

Гарри привалился спиной к стене, вытирая со лба пот. За два часа, проведенные у двери Брустера, он продвинулся на целое одно заклинание. По чистой случайности. Никогда не был силен в чарах. Боевые заклятия — другое дело, там он чувствовал поток магии физически и интуитивно знал, с какой силой ударить, чтобы добиться желаемого результата. Наложить чары опять‑таки не составляло серьезного труда. Когда знаешь последовательность заклинаний, когда постепенно вырабатываешь ту силу и те способы защиты, которые кажутся наиболее действенными, когда тратишь ровно столько сил, сколько нужно, чтобы не вымотаться и не ослабнуть, — это одно. А определить, что и как сделал другой волшебник, да еще сильный, подготовленный аврор, владеющий такими чарами, о которых ты пока слышал лишь в теории, — совсем другое.

К концу второго часа Гарри совершенно изнемог. Проглотил в один присест все, что Кричер принес ему на обед, даже не заметил ни запаха, ни вкуса, и снова вскинул палочку, упрямо сжимая зубы.

— Гарри?

Из комнаты Блейза вынырнула белокурая головка Луны. Он оглянулся.

— У Драко начался приступ лихорадки, — Луна подошла ближе. — Я подумала, ты захочешь посмотреть?

— Посмотреть на что?

Луна в ответ лишь слабо улыбнулась. До чего же раздражала иногда ее привычка говорить загадками!

Гарри устало потащился за ней в комнату.

Малфой лежал на кровати прямо в грязной мантии. Запястья по–прежнему были опутаны невидимой веревкой, из‑за чего кисти рук казались неестественно вывернутыми, голова металась по подушке, глаза закатились, а лицо было мертвенно–бледным, с запавшими щеками, и блестело от крупных капель испарины.

Гарри чуть не споткнулся об порог, когда увидел это.

— Уверен, что лихорадка простудная, а не предсмертная? — выдавил он в смятении. — Блейз?

— Мерлин его знает, — мрачно отозвался Забини. — Я не колдомедик, Поттер. Могу сказать, какие яды вызывают в организме подобную реакцию, но его же никто не травил, верно? Если только он сам не хлебнул чего‑нибудь, пока мы не видели.

— А мог?

— Теоретически мог. Но зачем?

— И что за яды?

Блейз назвал. Гарри не запомнил. Вообще не разобрал, что он там пробормотал на своей латыни.

— М–да, Малфой, заканчивающий жизнь самоубийством… Не верю. Можно попробовать сунуть ему безоар в глотку.

— Не поможет. Безоаровый камень — противоядие от обычных ядов. А на этот, если дело, конечно, в нем, наложены специальные чары. Нераспознания, например. Можно всю жизнь прожить, не зная, что тебя отравили, а потом – раз!

— Такого не бывает, — засомневался Гарри.

— Я же говорю: теоретически. Эта группа ядов очень редка, Поттер, не в каждой лаборатории такое встретишь. Но, — Блейз склонился над Малфоем и оттянул вверх его веко, открывая глазное яблоко, — такой цвет дают только они.

Гарри с трудом подавил дрожь и желание отшатнуться. Луна зачарованно уставилась на открывшуюся жуткую картину. Глазные яблоки у Малфоя оказались совершенно красными.

— Как будто крови впрыснули, — произнесла девушка тихим, завороженным голосом.

Гарри кинул на нее быстрый взгляд.

— Крови? А тебе, — он облизнул пересохшие губы и подумал, — тебе не кажется, что слишком много здесь завязано на крови? Эта Тварь… при ее приближении раздуваются вены. Потом, Малфой говорил что‑то о магических контрактах чистокровных волшебников, — Гарри напряг память, но толком восстановить в памяти недавний разговор так и не сумел. — О каких‑то обрядах по сохранению чистоты крови, о хранителях… Черт, я не запомнил, мне в тот момент это не показалось важным. Вот про долг помню. Он заявил, что должен исполнить долг, иначе хранители сделают с ним что‑то…

Гарри схватился за голову, потер лоб.

— Все, я запутался. Я уже ничего не понимаю, — и беспомощно опустил руки.