Хранители могил

Уильям ушел, оставив ее наедине с горем. Первым импульсом Ребекки было подняться наверх и разыскать Байрона.

«Трусиха!» — мысленно отчитала она себя.

Нет, лучше она посидит здесь одна. Она годами жила одна и так же одна путешествовала. И почему справляться с горем легче, когда на тебя смотрят? Мэйлин еще много лет назад учила Ребекку скрывать от внешнего мира свои «ахиллесовы пяты». «Любовь моя, у каждого из нас есть уязвимые стороны, — говорила Мэйлин, когда Ребекке доставалось от одноклассников или незнакомых людей. — Чтобы быть сильной, нужна не только твердость характера. Нужно еще знать, когда спрятать свои слабости, а когда их можно показать. Среди своих можешь плакать. А перед миром ходи только с высоко поднятой головой».

— Я это помню. Я сильная, — шептала Ребекка.

Она закончила завтракать, а Байрон все еще оставался наверху. Ребекка не стала его ждать, а прошла через неприметную дверь, отделявшую жилую часть дома Монтгомери от его похоронного заведения. В зале прощания было людно. Ребекка шла, отвечая на приветствия, ровным голосом благодарила за соболезнования и не вздрагивала, когда незнакомые люди ее обнимали. Но как бы медленно она ни двигалась, в какой-то момент она оказалась перед гробом Мэйлин.

«Я знаю, что ты ушла. Тебя здесь нет. Это просто оболочка».

Однако тело было очень похоже на ее бабушку. Естественно, проницательный взгляд и улыбка исчезли, но во всем остальном это была прежняя Мэйлин.

Ребекка знала нужные слова. Фляжка лежала в ее сумочке, но знакомый ритуал требовал уединенности. Так всегда поступала и Мэйлин, с той лишь разницей, что она приходила раньше других.

Ребекка наклонилась и поцеловала Мэйлин в щеку.

— А теперь, бабушка, спи, — прошептала она. — Спи крепко и оставайся там, где я тебя положу.

12

Прощание заканчивалось. Ребекка принимала соболезнования от незнакомых и едва знакомых ей людей. Она не могла застыть возле гроба Мэйлин, а уж тем более — при всех выполнить «тайный» ритуал.

В зале появился Байрон, одетый, как и отец, в строгий темный костюм. Оба Монтгомери постоянно держали Ребекку в поле зрения, готовые, если понадобится, сразу же прийти ей на помощь. Байрон даже хотел к ней подойти, но Ребекка остановила его, слегка покачав головой.

«Я — внучка Мэйлин и сделаю все, что мы с ней обычно делали», — мысленно твердила себе она. Ребекка вспомнила, на скольких церемониях прощания и похоронах успела побывать вместе с бабушкой. Правда, тогда никто не норовил ее обнять и выразить соболезнование. «Я выдержу. Я все выдержу», — повторяла она всякий раз, слыша слова о «безмерной утрате». Время тянулось еле-еле. Может, потому, что они хоронят Мэйлин? Даже прощание с Эллой проходило быстрее.

Хорошо, что здесь не было Сисси и ее дочерей. Они ушли прежде, чем Ребекка появилась в зале. «Убитые горем», как сказал Уильям, сохраняя стоическое выражение на лице.

Монтгомери-старший деликатно выпроводил последних прощающихся. Тогда Байрон решился подойти к Ребекке.

— Хочешь побыть наедине с нею? — спросил он.

— Пока нет. Не здесь, — едва повернувшись к нему, ответила Ребекка.

— Тогда идем.

Он вежливо, но решительно оттеснил трех старух, желавших поговорить с Ребеккой, и увел ее на жилую половину.

— Я могла бы и остаться, — не слишком решительно возразила она.

— Конечно, могла. Но зачем тратить силы на этих старых клуш? Лучше передохни перед поездкой на кладбище.

Они прошли на кухню.

— Байрон, я понимаю, что повторяюсь, но честное слово: ты относишься ко мне лучше, чем я того заслуживаю.

Чтобы не встречаться с ним глазами, Ребекка взяла оставленные ею тарелки и стала мыть.

— Для меня наша… дружба не умирала, — сказал Байрон. — Даже когда ты отказалась отвечать на мои звонки. И не умрет.

Ребекка не ответила. Тогда он подошел и забрал у нее чашку.

— Бекс!

Ребекка повернулась к нему. Байрон не сдержался и обнял ее.

— Пойми, что ты не одна. Мы с отцом всегда рядом. Не только вчерашней ночью. Не только сегодня, а пока мы тебе нужны.

Ребекка положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Ей так хотелось поддаться странному, иррациональному зову — быть рядом с Байроном. За всю ее взрослую жизнь ни один человек не вызывал у нее желания остаться с ним рядом. Ни один мужчина, встреченный ей после отъезда из Клейсвилла, не пробуждал в ней мысли о каких-либо обещаниях и обязательствах. Только он, Байрон Монтгомери. Но в этом Ребекка не желала признаваться ни себе, ни ему. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

— По-моему, мне перед кладбищем не помешает облегчиться, — улыбнувшись, сказала она.

Байрон молча разжал руки. Уходя с кухни, Ребекка спиной ощущала его взгляд, но он не произнес ни слова.

Когда она вернулась, в кухне ее ждали оба Монтгомери.

— Мэйлин не хотела похоронной процессии, — сказал Уильям. — Только мы втроем. Все остальные уже уехали.

Уильям подал Ребекке потемневший серебряный колокольчик. Тот самый, с каким Мэйлин ходила на похороны.