Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Семь месяцев ходьбы — что это? Сморщенные, мокрые стопы. Стоптанные, изнемогающие от жара стопы. Стопы, которые превращаются в глыбы льда. Стопы, источающие запах. И это удовольствие от массажа ног, тепло объятий, десятков объятий, приятное чувство усталости под конец дня и радость каждого утра. Мы болтали в крохотном кафе в небольшом городке о нечистоплотности мегаполисов. Мы в полной мере испытали на себе смену времен года, нас разрывало от чувства безграничной свободы, мы играли, словно дети, мечтали, преодолевали страхи и ограничения и чувствовали, что можем помочь этой планете — стоит лишь открыться другим людям, избавиться от личного эмоционального мусора. Я нашел уединение на пустынных просторах страны. Я испытал трудности преодоления препятствий. И нашел уют в кругу друзей. Однажды эти семь месяцев, которые казались мне семью годами, станут еще одним ценным воспоминанием, и я буду только удивляться — куда ушло время, когда успело...

Для многих культур считается вполне обычным начинать какое-то масштабное дело, руководствуясь полученным однажды откровением — и только в западном обществе это что-то из ряда вон выходящее. И вот теперь, путешествуя по Иллинойсу спустя девятнадцать лет, я шел по зову другого своего видения, пришедшего ко мне в виде яркого сна. Я искал горы там, где раньше были прерии, зная из личного опыта, что не следует пренебрегать такими образами.

В Сандовале, решив исполнить то, что было задумано в 1984 году, я повернул на 51-е шоссе и направился в Пану. По дороге в моем воображении рисовалось теплое приветствие тетушки Мэри. После смерти бабушки с дедом ее семья оставалась нашей единственной родней в этих местах. Я и мой брат Джон были почти ровесниками с тремя ее сыновьями. Наши кузены лихо увлекались фаер-шоу, катались на мини-мотоциклах и любили пострелять из ружей. Они отличались некоторой сумасшедшинкой, удальством, и нам с Дэвидом это всегда нравилось.

Кроме воспоминаний детства меня в эти места тянуло еще кое-что. Относительно недавно город обрел дополнение (речь идет вовсе не об очередном Уоллмарте[11]). Меня тянуло в парк Прерии Андерсона, названный так городскими властями благодаря усилиям Дэйва Нанса, школьного учителя. Парк простирается вдоль старой железной дороги, ведущей из Иллинойса в Тэйлорвиль, и является уникальным примером межзонного высокотравья. Поскольку люди забросили кладбища и железные дороги, эти места остались последними, где можно встретить редкие виды прерии. Дэйв Нанс прислал мне свою историю о том, как возник парк:

Был 1984-й год, середина осени. Я сидел в учительской, когда в дверь постучали и кто-то сказал: «Мистер Нанс, здесь человек, который хочет кое-что разузнать о центральной железной дороге Иллинойса и растущих там растениях». Так я познакомился с Гэри Колином. Он тогда спросил, думал ли кто-нибудь вообще о том, чтобы позаботиться о прерии, все еще существующей рядом с железной дорогой, протянувшейся на юг из центра Паны. Он также сказал, что часть прерии осталась нетронутой, и может стать очень хорошей научно-экспериментальной базой для школьников и студентов.

Я вспомнил себя в двенадцать лет. Тогда с помощью брата я собрал коллекцию бабочек, и мы провели немало солнечных дней, бегая с сачками по этим местам. Я подумал, как было бы здорово организовать там лабораторию под открытым небом, чтобы студенты могли воочию наблюдать жизнь нетронутого человеком мира природы и испытывать то же, что испытывал я, будучи мальчишкой. Несмотря на то, что я был школьным ученым и прожил рядом с прерией много лет, я ничего о прериях не знал, и просто согласился с Гэри. Гэри понял мою историю и решил отправиться туда со мной, чтобы показать найденные им растения. Этот поход пробудил во мне интерес, который никогда больше не угасал.

С помощью волонтеров Дэйв и студенты приступили к восстановлению прерии и начали прокладывать там пешую тропу. Они начали выжигать прерию, имитируя естественные пожары, и с корнем вырывали всю чуждую прерии растительность, включая деревья и кустарники.

— Сегодня прерии испытывают колоссальное давление со стороны прилегающих территорий, деревья и прочая нехарактерная для этих мест растительность активно проникают сюда, — сказал Нанс. — Растения прерии в большинстве своем многолетние, и каждый год вырастают из корней, которым сотни лет. Они растут не так быстро, как проникающие сюда растения с соседних районов, и однолетки могут вытеснить местную флору — особенно опасны в этом отношении амброзия, сладкий клевер и быстрорастущая жимолость.

Клочок прерии оказался отзывчив к их усилиям. Энтузиасты нашли здесь несколько очень редких, почти вымерших видов: зеленую орхидею, тонкую как женский волос, древесную лилию и ухолистную наперстянку. Редкие цикады прерии со временем стали здесь обычным явлением и даже появилась их крайне редкая разновидность — карликовые цикады.

— По этой железной дороге когда-то проезжал Авраам Линкольн, — сказал Нанс, — и тогда из окна своего вагона он видел прерию такой же, какой мы ее видим теперь.