Хранители порта

Мне тогда предстояло провести ночь в настоящем «Икарусе». Большом и красном. К этим замечательным машинам я испытывал особое пристрастие, так как в последние годы часто путешествовал в них по далеким и близким городам и в совокупности провел в их салонах не один месяц. А как прекрасно было, прождав час под дождем, на бетонке, увидеть огни приближающегося «дома». А потом чудесное мадьярское творение останавливается, мягко отходит в сторону дверь, я называю город, до которого собираюсь ехать, вручаю сменному водителю рубли, тот отрывает по трафарету билет, дежурный свет гаснет, я нахожу свободное место, вешаю мокрый плащ в гардеробе за последними рядами кресел, возвращаюсь, сажусь, достаю из сумки сухой свитер, переодеваюсь наскоро, откидываюсь в кресле, что достигается простым нажатием клавиши на подлокотнике, а за окном на скорости возникают и пропадают огни встречных машин, проселков, изредка мы въезжаем в города, и тогда автобус останавливается. Или, сбросив скорость, проносится мимо площадей и домов со светляками мающихся окон, в ночь, в даль, по бетону и асфальту. А потом, проснувшись, я узнавал, что через час или около того будет мой город — цель и смысл. А потом опять бетонка или асфальт и ночь с дождем или без него, а может, не будет бетонки, а будет нормальный, обжитый и набитый ночными людьми автовокзал. У меня, насколько я помню, было тогда достаточно времени для передвижения по ближайшим региональным окрестностям.

Так как мне предстояло провести ночь в автобусе, нужно было соответствующим образом экипироваться — уложить в сумку лучший костюм (единственный), так как я ехал к Ижице, которая на месяц была отправлена на дальний конец побережья, в санаторий, и не по причине болезни, а так, некоторого томительного недомогания, не имевшего ясной причины.

Ночью мне были совершенно необходимы кофе и бутерброды в пакете. И вот за всеми этими приготовлениями меня и застал Сема.

Естественно. Сема пришел с подарком. Ром «Кубинский». Шесть рублей. Ноль восемь литра. 45 градусов. Я бы его и по обрыву этикетки узнал. Но я рассуждал так. Если мы с Семой нарежемся, на что он и рассчитывал, утром я буду моментально «расшифрован» Ижицей и с позором выдворен по трассе «Икаруса» назад. Она вовсе не уважала меня в состоянии синдрома, даже самого незначительного, и, понятно, не уважала все, что этому предшествовало. А уж историй о разнообразных приключениях — моих и Семиных, и компании, и прочих — ходило по городу столько, что мы и сами уже не знали, где истина. И я отказался от подарка… Сема посидел, покурил с полчаса, хотя и знал, куда и к кому я еду. Ром же из моего поля зрения исчез. Я, готовый душевно, физически и инвентарно в дорогу, полежал на диване, посмотрел по ящику половину какого-то фильма, затем взял сумку и отправился на автостанцию. Сумка показалась мне тяжеловатой, но коли едешь к такой женщине, как Ижица, не думаешь о пустяках. И вот уже в автобусе, за полночь, открыв эту сумку, я под свертком распознал этот кубинский ром. Сема сунул его мне в дорогу. Вначале я было поддался обстоятельствам, возликовал, хотел отвинтить крышку, но остерегся, закрыл сумку и смежил очи.

Утром ясным и праздничным я ступил на плиты города, являвшегося на этот раз целью моего посещения, и тут же поспешил внутрь автовокзала, дабы взять билет на обратный ночной рейс. Далее я переоделся, но не в туалете автостанции, а не поленился перейти через площадь и войти в здание железнодорожного вокзала, где горячая вода круглые сутки и голубой кафель, переоделся и яростно выбрился. Эти непостижимые санитарно-технические нормы здесь хранят строгие и желчные распорядители, и хлопнуть здесь из горла — Боже упаси. И вот в таком великолепном состоянии плоти и духа я полетел в санаторий. А сумку свою прежде сдал в камеру. Захлопнул ячейку и шифр запомнил.

Ижица меня уже ждала. Первым делом она убедилась в отсутствии синдрома, и пошли у нас завсегдашние беседы и потехи. Насчет интимных отношений, так в этот раз ничего не вышло. То ли дни были не те, то ли какое мнимое несоответствие пало на ее светлую голову. Но мы так и не запечалились, прослонялись, сколько позволял режим, по городу. Обед я выставил в «Орбите». Ижица уговаривала меня взять стопку, но я попросил фужер шампанского, отчего она пришла в неистовую светскость и радостное ожидание. Мы как бы скрепили, как это называется, ну помолвку, что ли. Потом долго сидели в местном парке, но он не был так хорош, как наш.

Мы расстались возле санатория. Через две недели я должен был приехать сюда опять и забрать Ижицу вовсе и навеки. И я чуть не распустил слюни. Почти пролилась скупая мужская слеза.