Хранительница его сокровищ (СИ)

Дверь распахнулась, к ним из коридора ввалились гомонящие мальчишки. Удивительно, сколько шума могут устроить пятеро мальчишек, просто сами по себе. И плюс одна девочка — Тилечка подскакивала и пыталась дёрнуть Руджеро за волосы, а он уворачивался и хохотал. Потом она увидела смеющихся Лизавету и Сокола, и смутилась, покраснела, убрала руки за спину и потупила взгляд.

— Доброе утро, — пробормотала она.

— Доброе, доброе, — Лизавета поднялась из-за стола. — Пошли, проводишь меня умыться. А то я тут сижу, а нам ведь скоро идти в город, правильно же?

— Да-да, на ярмарку! Я очень хочу, — сообщила девочка.

— Надеюсь, господин Фалько отпустит меня с тобой.

— Отпущу, ступайте, — рассмеялся он. — Госпожа Аттилия, если вам что-то не понравится — сначала бейте, разберётесь потом.

— А что, так можно? — изумился Руджеро.

— Тебе — ни в коем случае, — смеялся Сокол. — А госпожа Аттилия — дама, ей можно. И вправду, дамы, поторопитесь. Чем раньше соберётесь, тем раньше пойдём.

2.21 Лизавета складывает две двенадцатых и три четверти

Город Палюда за пределами кирпичного герцогского замка оказался таким же кирпичным. Кирпичные дома и черепичные крыши. И все обитатели этих кирпичных домов вывалили на улицы, ещё бы — наконец-то солнышко, да ещё праздник и ярмарка.

Шествие из всей честной компании видели только Лис Астальдо с Агнеской, они, как почётные гости герцога Вассо, сразу после службы пошли смотреть из какой-то вип-ложи, выходящей на главную улицу. Все остальные пока собрались, пока посчитались, пока договорились о порядке дежурств в нижней комнате, пока некоторые сменили личину, пока все выбрались из замка наружу — уже осталось посмотреть только представление команд жонглёров флагами. Каждый район города, как поняла Лизавета, имел свою команду с цветами, символикой, барабанными и духовыми сигналами, и чем там ещё можно, а также и болельщиков. Выступало восемь таких команд, они разными способами бросали флаги в воздух, ловили и перекидывали друг другу. Командные фигуры должны были быть синхронны, а индивидуальные — заковыристы и замысловаты. Один жонглёр удерживал в руках и воздухе максимум пять флагов, причём одна единица флага имела высоту с человека и ширину метра в полтора. Плюс вес ткани… в общем, круто, Лизавете понравилось.

Она слышала, что в нормальном мире такое искусство тоже существовало, и даже не вымерло по сей день — в танцевальной студии, где она учила гальярду, была пара человек, которые на каком-то европейском фестивале учились у итальянцев вот этому самому. Но посмотреть, так сказать, в натуре было очень здорово.

Довольные, они пошли искать ярмарку.

Впрочем, долго идти не пришлось — буквально на соседней площади они чуть было не потонули в человеческом море. Сокол тут же взял её не за пальцы, как обычно, а основательно под локоть, и велел Руждеро так же подхватить Тилечку и от себя не отпускать. Служки и брат Джанфранко пошли дальше куда-то сами, у прилавка с обувью остался брат Василио, по своим делам отправились Серафино и Альдо, а оставшиеся шестеро сбились в плотную группу и решили методично обойти всё — и посмотреть, что бывает, и купить, что кому нужно. Тилечка сказала, что хочет ленточек и брошку, у неё нет брошки, а деньги есть, а вдруг ещё раз бал, а она без брошки? Сокол согласился, что девица без брошки — непорядок, но брошки нужно покупать, когда всё остальное уже куплено, и они непременно пойдут в ювелирные ряды, но — в финале прогулки. А сначала всем вспомнить, у кого какие действительно насущные нужды.

Первым в итоге оказался прилавок с ножами. Точнее, кроме ножей там предлагали почти какое угодно холодное оружие, и мальчишки захотели остаться там жить. Что уж о них, даже у Лизаветы загорелись глаза — вот бы в музейную коллекцию хотя бы штучек пять отсюда! Правда, совершенно непонятно, что с ними делать и каким образом выставлять — на территории её родного города в эпоху Ренессанса только медведи по тайге ходили, а музей специализировался как раз на истории города.

Дальше оказалось, что выбрать нож — мало, нужно рассчитаться. С выбором Сокол не то, что помог, а вот прямо пошёл и показал продавцу пальцем — дай-ка, милейший, вот этот, этот и этот, а мы посмотрим, что даме в ручку ляжет. И вот прямо посмотрел, то есть — подавал, говорил — взять, примериться, не тяжело ли, а как баланс, и ещё какие-то непонятные ей слова. И мало ли, а вдруг метнуть, а вдруг ещё что понадобится, нож вообще много для чего человеку служит. Лизавета только рот разевала, сказать ей было определённо нечего. В её музейной коллекции ножи были в основном кухонные и один самодельный охотничий.