Хранительница его сокровищ (СИ)

Лизавета с Тилечкой синхронно взвизгнули, а он уже появился обратно. Лизавета даже тихонько потрогала его за рукав — точно, есть, живой и тёплый.

— Что это? — недоверчиво спросила она.

— Достаточно обычный артефакт, создаёт иллюзию невидимости и отводит глаза, — пояснил он. — А вам-то зачем? — сощурился на мальчишек.

— А это не нам, — с гордостью объяснил Руджеро. — Это госпоже Элизабетте. Мы же обещали ей Сильмарилл! Скажите, подойдёт? Он красивый, можно и просто так на цепочке носить, а пользоваться может и не маг, обычный человек — тоже. Мало ли, куда попасть доведётся, так он поможет спрятаться.

Сокол посмотрел на него с какими-то новыми нотками во взгляде.

— Молодцы, хорошо придумали. Вручайте, раз притащили, — и вернул камень Руджеро.

— Госпожа Элизабетта, примите сей камень в знак нашего вами восхищения, — Руджеро изысканно поклонился и протянул камень Лизавете.

— Благодарю вас, — только и смогла она сказать, потому что горло перехватило, а в носу защипало.

Она принялась тереть глаза, и тогда Сокол взял камень и надел цепочку ей на шею.

— Я потом покажу вам, как пользоваться, это несложно, — улыбнулся он.

— Спасибо, — прошептала она.

Подняла голову, оглядела их всех. Стоят вокруг и улыбаются.

— Пойдёмте, в общем. Мы как раз вас ждали, чтобы пойти поискать чего-нибудь этакого на обед.

Таверна, в которую привёл их Сокол, оказалась с краю рыночной площади, и у неё были столики как на улице, так и в помещении. Он провёл их внутрь и сообщил выскочившему слуге, что их шестеро, и они хотят пообедать. Тот начал что-то мямлить, но появился хозяин, оглядел нахмуренные лица мужской части компании, и столик тут же нашёлся. Более того, пока они стояли в дверях, их нагнали откуда-то взявшиеся Альдо и Серафино, они были шумные и довольные, и сказали, что готовы съесть по быку каждый. Хозяин кивнул, и позвал их внутрь.

Тут же появилось вино, и вода, и тарелка сыров, а потом тарелка колбас, тарелка маринованных огурчиков и ещё каких-то штук. На горячее притащили нечто вроде пельменей, хозяин пояснил, что внутри — нежнейшая паста из заморской дзукки, выращенной им лично на заднем дворе и достигшей в нынешнем году небывалых размеров. И ещё — жаркое из мяса и овощей. И обещали в конце сладкий пирог. Всё это было уничтожено с урчанием, и запито вином, и заедено сладким пирогом, и Лизавете даже не позволили рассчитаться с хозяином, как она ни настаивала. Альдо рассказал, что купил отличный пистолет дешевле, чем рассчитывал, поэтому обед с него. Пистолет тут же был предъявлен, и его одобрили все, начиная с Сокола и заканчивая той же Лизаветой, а проверять его боевые качества решили по возвращению в замковом дворе — если успеют вернуться до темноты, конечно, а нет — так завтра.

И наконец-то можно было возвращаться в замок.

2.22 Пока все где-то ходят

Астальдо отпустил Агнессу, подумал немного — и лёг. Ерунда какая, спать посреди дня! Но со вчерашнего вечера неумолимо клонило в сон, и даже то, что он проспал всю ночь, не очень-то ему помогло.

И вот сейчас все остальные где-то бродят и разевают рты на ярмарочные чудеса, и только внизу брат Василио — его очередь сторожить, а он лежит здесь, как тряпка. Судя по всему, из них троих, кто был вчера в часовне, сильнее всего досталось именно ему.

Чужеземка разве что перепугалась, было видно, что белая вся и ноги не держат со страху. Фалько тоже досталось — и бледный был, и пот холодный тёк, и магию всю растерял. Впрочем, сам Астальдо колдовать в часовне попытался только в тот момент, когда Фалько не смог сменить личину, и у него тоже не получилось, и он не мог сказать — это у них с Фалько что-то приключилось со способностями к магии или это вообще особенность того места. Или это обряд получения части Скипетра так повлиял, ведь до начала-то Фалько вполне себе колдовал. Видимо, хорошо закляла свою часовню мерзавка Лукреция, и хоть и было это всё давно, уже лет восемьдесят тому, но чары, похоже, держатся. Но в плохом месте Скипетр бы не стал скрываться от людей.

Но всё это ерунда. Если он к вечеру не восстановится — Агнесса даст ему своих отваров, и тело своё тоже даст, это должно помочь. Она не знает, что именно он ищет, и хорошо — если вдруг что, то о чём не знаешь, о том и рассказать не сможешь. Даже при магическом допросе. Но она знает, что это дело для него важней всех прочих.

Что испытывает человек, когда его мечта начинает сбываться? Об этом редко пишут, обычно — о том, как человек шёл к этой мечте, и ещё о том, что бывает, когда шёл да не дошёл. Астальдо пока испытывал небывалую прежде усталость, и это было непривычно — обычно он не чувствовал себя старым или немощным, хотя его ровесники не-маги как раз уже через одного были дряхлыми и больными. А тут что? Или вправду с него таким образом берут плату за мечту?

По большому счёту, ему было всё равно, кому в итоге достанется сокровище. Даже если Амброджо не сохранит его в своих руках — наследники найдутся. Главное — собрать. Потому что ещё пятнадцати или двадцати лет у него нет…