Хранительница небес

У меня перед глазами так и стоит прекрасное лицо Селесты, пока я проваливаюсь сквозь время и пространство. Теперь, когда мне есть с чем сравнивать, могу с точностью сказать, что путешествовать через самостоятельно созданный портал куда приятнее. И пусть при этом я нахожусь во власти необъяснимой силы, швыряющей меня как мячик для пинг-понга, но по крайней мере это дает ощущение какого-то контроля. Сейчас же все идет наперекосяк, и у меня не получается держать голову ровно. Мой желудок в последний раз подскакивает к горлу, и водоворот времени наконец оставляет меня в покое. Я тяжело валюсь на пол брошенной куклой.

Сначала я вообще не могу воспринимать окружение – все силы уходят на то, чтобы восстановить дыхание. Это чем-то похоже на то ощущение, когда еда попадает не в то горло и дышать становится решительно невозможно: ты дергаешься, краснеешь и пытаешься побороть сумасшедшее головокружение. Краешком сознания я улавливаю приближающиеся шаги, но не решаюсь открыть глаза.

Немного успокоив дыхание и перестав чувствовать бесконтрольные вращения вокруг своей оси, решаюсь аккуратно приподнять голову и осмотреться. Я оказалась в деревенской комнатке, наполненной запахом масляных красок. Сердце невольно ускоряется: я даже не осознавала, как соскучилась по этому аромату, от которого мне сразу становится гораздо спокойнее.

Мой взгляд продолжает блуждать по затемненной комнате, пока в нескольких шагах от себя я не обнаруживаю две ноги в светло-голубых гетрах. Подняв взгляд, я вижу короткие брюки, обтянутый вокруг талии вамс и льняную рубашку, выглядывающую сверху из-под воротника. Без сомнения, я успешно приземлилась в компанию довольно молодого джентльмена, в личности которого мне не приходится сомневаться. Альбрехт Дюрер. Он выглядит точно таким же, каким я знаю его по автопортретам: длинные темно-русые кудри обрамляют узкое лицо с длинным носом и настороженными голубыми глазами, борода аккуратно уложена и закрывает нижнюю половину лица, а рот в удивлении приоткрыт. Он молча и совершенно неподвижно продолжает меня разглядывать, хотя дружил с Люцием и Фредериком Морелями. Видимо, мое падение к его ногам шокировало его гораздо больше, в отличие от Леонардо да Винчи, встретившего меня с удивительным спокойствием, когда я внезапно выпала из его картины несколько недель назад.

Предполагаемый Альбрехт Дюрер задыхается от шока, но все-таки протягивает руку. Я без колебаний цепляюсь за его ладонь и, слегка покачиваясь, встаю на ноги.

– Хм… здравствуйте, – робко произношу я. Возможно, это не самое элегантное приветствие в истории, призванное сгладить напряжение, но выражение лица Дюрера заметно расслабляется от звука моего голоса.

– Вы не галлюцинация? – осторожно спрашивает он. Его акцент звучит очень архаично и немного напоминает мне о шоуменах на средневековых рынках, которые коверкают произношение намеренно. Я поспешно мотаю головой.

– Меня зовут Розали Грифиус. Прошу прощения, что ворвалась без предупреждения.

– Альбрехт Дюрер, – чуть слышно отвечает он. Что ж, замечательно, по крайней мере я упала в ноги правильному человеку. Я улыбаюсь ему так радостно и дружелюбно, что он аж моргает от удивления. Затем мне в голову приходит, что профессор Киппинг специально написал для него письмо, которое все еще зажато в моей руке. Я протягиваю его Дюреру.

– Это для вас. С наилучшими пожеланиями от Фредерика Мореля.

Мне все еще странно называть профессора Киппинга его настоящим именем, но Дюрер заметно оживает: его выражение больше не выглядит скептически, а по лицу расползается понимание.

– И как я сразу об этом не подумал, – бормочет он, качая головой. Принимает из моей руки письмо и тут же вскрывает конверт. Его глаза быстро пробегают по строчкам, которые оставил для него профессор Киппинг, а на губы опускается мальчишеская улыбка.

– Так-так-так, – вздыхает он, откидывая длинные локоны за плечи. – Значит, вы одаренная, как и Фредерик.

– Да, – просто киваю я. – И с моим партнером Лео произошло то же самое, что и с вашим другом. Люций отобрал его зодиак, и мы подозреваем, что Лео сейчас находится здесь, в Венеции.

Безмолвным жестом Дюрер предлагает мне следовать за ним в гостиную, где мы вместе садимся за стол. Через приоткрытое окно доносится теплый соленый ветерок, означающий, что я нахожусь именно в Венеции. Несмотря на мое напряжение, по спине пробегают легкие счастливые мурашки: я люблю этот город и собираюсь обыскать каждый его уголок, чтобы найти Лео. Все также продолжая молчать, Дюрер ставит на стол стеклянный кувшин и две кружки, в которые щедро плещет вино. Пока я колеблюсь, Дюрер опустошает свою кружку одним глотком и со вздохом откидывается на спинку стула.

– Ситуация, в которой мы сейчас находимся, для меня крайне необычна, – начинает он, задумчиво подкручивая кончики усов пальцами. – Не поймите меня неправильно, не каждый день красивая молодая леди выпадает из моей картины. Я все еще содрогаюсь от этого, учитывая, что именно я изобрел данный способ перемещения во времени вместе с Фредериком, Люцием и Селестой…