Хранительница небес

Мы проходим по мрачному подъезду, а затем погружаемся в жар печи. Женщина тащит меня за собой в мастерскую. С первого взгляда я узнаю две плавильные печи, которые и являются причиной этой адской духоты. Между ними расположились верстаки, инструменты и длинные стержни, прислоненные к стене. Воздух здесь такой спертый и горячий, что на каждом вздохе грозит обжечь горло. Но не это сбивает мое дыхание, заставляя закрыть рот руками, а тяжелый тошнотворный запах крови. Я чувствую его прежде, чем могу разглядеть обстановку, и понимаю, почему женщина кричит и рыдает, словно ее разрывают на куски. Она все еще цепляется за меня. А я не ощущаю, как ее ногти впиваются в кожу.

Пол почти полностью покрыт битым стеклом, а между осколков в темной блестящей луже крови лежит человек. Его конечности вывернуты под неестественными углами, а горло… Горло разорвано так жестоко, словно ему пытались отгрызть голову.

– Мой Альвизе… – всхлипывает женщина. – Его глаза…

Внутри меня все напрягается, но я подхожу ближе к трупу, пытаясь понять, что она имеет в виду. Стекло хрустит под подошвами моих ботинок, а желудок бунтует так, что мне приходится прикладывать кучу усилий, чтобы сдержать тошноту. Кто бы это ни сделал, он вырвал у несчастного глаза и вставил в глазницы кусочки стекла.

Я не выдерживаю. Не хочу больше ни на секунду задерживаться в этом помещении.

– Нам нужно вернуться на улицу, – задыхаюсь я. – Позвать на помощь… Следователя…

Женщина позволяет мне вывести ее наружу, а ее мужу уже ничего не поможет. Слишком поздно. Перед домом уже собрались местные жители с озабоченными лицами. Вероятно они, как и я, сбежались на крики женщины.

– Монна Обиззи, что случилось?

Женщина беспомощно смотрит по сторонам. Ее круглое лицо залито слезами, а губы дрожат.

– Мой муж, – выдыхает она. – Его… убили.

Она всем своим телом опирается на меня, и я изо всех сил стараюсь удерживать ее в вертикальном положении. До моих ушей доносится чей-то возбужденный вскрик.

– Приведите следователя! – наконец кричит кто-то. – Нужно сообщить о криминальном происшествии!

Пока двое мужчин отправляются обследовать дом, подробно оценить место преступления, кто-то спешит за стражами порядка. В тот же миг через толпу зевак кто-то пытается протиснуться. Это Эдо. И Лео, следующий за ним. Видимо, они заметили суматоху аж с другого берега канала. Лео округляет глаза, обнаружив меня рядом с дверью в мастерскую и с обезумевшей Монной Обиззи на руках.

– Что здесь происходит? – спрашивает Эдо, и, хотя он едва ли повысил голос, все вокруг замолкают. Двое мужчин, отправившихся обследовать дом, выходят на улицу с бледными от ужаса лицами.

– Кто-то убил мастера зеркал.

Эти слова словно переключают рычаг. Толпа превращается в хаос: люди испуганно вскрикивают, кто-то рвется в дом, чтобы самим осмотреть место преступления, но их энергично расталкивают Эдо и те двое мужчин. Три подошедшие женщины принимают у меня Монну Обиззи, а мы с Лео решаем немного отойти от эпицентра трагедии.

– И почему ты всегда оказываешься в самом жерле вулкана, когда происходит что-то подобное? – обеспокоенно бормочет Лео, успокаивающе поглаживая меня по спине. Я по-прежнему дрожу, прикладывая все силы на то, чтобы сдержать тошноту, и только беспомощно пожимаю плечами.

– Я просто услышала женский крик и решила проверить, что происходит, а она выбежала из дома и потащила меня внутрь. Поверь, я бы предпочла никогда не видеть этого. – Я снова содрогаюсь, вспомнив об осколках зеркала в глазницах мертвеца. Кто вообще мог сотворить подобное?!

Когда я рассказываю обо всем Лео, он тоже выглядит озадаченным.

– Я видел этого человека несколько раз. Альвизе Обиззи считался знаменитейшим мастером зеркал в Венеции. Немного чудаковатый от того, что много работал со ртутью, но абсолютно гениальный по части зеркал.

Тем временем стражи порядка прибывают на место преступления. Синьория, городское правительство Венеции и высший контрольный орган республики, строго следит за Мурано и его стеклодувами. Секреты производства стекла священны, и поэтому стекольщикам строго-настрого запрещено покидать город под страхом смертной казни. Органы власти опасаются, что ремесленники могут продать свои знания иностранцам и Венеция потеряет свою монополию на стеклянные изделия. Поэтому, если кто-то из мастеров погибает, особенно при таких чудовищных обстоятельствах, созывается Верховный Суд, Совет Сорока.

Мы с Лео еще некоторое время стоим поодаль, пока Эдо не протискивается к нам с мрачным видом.

– Чертово дерьмо, – бормочет он, прежде чем мы успеваем спросить, что ему удалось разузнать. Лео поднимает брови, а Эдо подходит ближе и понижает голос. – Они обыскали всю мастерскую в поисках улик и обнаружили, что секретные записи Обиззи украдены. Все, что он узнал о создании зеркал за последние двадцать лет, исчезло. Все…

Лео задыхается, а я застываю, не в силах пошевелиться.

– Стража не уверена, был ли это конкурент из Мурано или вообще какой-то иностранец.