Хранительница тайн

Однако отец продолжал пристально его разглядывать. Только бы не вспомнил, откуда взялся костюм! Отец отдал бы ему все, что имел, но Джимми боялся, что костюм вызовет воспоминания, которые расстроят старика.

Закончив осмотр, отец довольно кивнул.

– Отлично выглядишь, Джимми, – заявил он, и его нижняя губа затряслась. – Я тобой горжусь.

– Спасибо, пап, – сказал Джимми мягко. – Ты поосторожнее с комплиментами, зазнаюсь, и со мной не станет сладу.

Отец, все еще кивая, слабо улыбнулся.

– А где твоя рубашка, пап? В спальне? Не хватало еще, чтобы ты простудился. Постой, сейчас принесу.

Отец зашаркал за ним по коридору, но на полпути остановился. Когда Джимми вышел из спальни, он по-прежнему стоял посреди коридора. На лице застыло изумление, словно он силился вспомнить, куда шел. Взяв отца под локоть, Джимми отвел его обратно на кухню, помог застегнуть рубашку и усадил на привычный стул – старик не любил перемен.

Чайник успел остыть, и Джимми поставил его на плиту. К счастью, снова дали газ. Несколько ночей назад бомба повредила газопровод, и отец лишился любимого чая с молоком. Джимми засыпал в заварочный чайник неполную ложку. Запасы были на исходе, приходилось экономить.

– Останешься ужинать, Джимми?

– Нет, пап. Помнишь, я говорил, что уйду? Сосиски оставлю на плите.

– Хорошо.

– Кроличьи, ты уж извини, зато на десерт кое-что особенное. Никогда не догадаешься. Целый апельсин!

– Апельсин? – Лицо старика оживилось. – Однажды на Рождество мне подарили апельсин.

– Да что ты говоришь!

– Я был тогда мальчишкой, батрачил на ферме. Красавец апельсин. Арчи съел его, когда я отвернулся.

Чайник зашумел, и Джимми залил заварку кипятком. Отец тихо плакал, как всегда при упоминании брата Арчи, погибшего в окопах лет двадцать пять тому назад, но Джимми делал вид, будто не замечает его слез. По опыту он знал, что отцовские слезы высохнут так же быстро, как пролились.

– Не волнуйся, пап, никто не тронет твой апельсин.

Он плеснул в отцовскую чашку добрую порцию молока. Отец обожал чай с молоком, за которое они не уставали благодарить мистера Эванса и двух коров, которых тот держал в сарае рядом с магазином. С сахаром дела обстояли не так радужно, и вместо него Джимми влил в чай капельку сгущенки. Размешав чай, он поставил на стол чашку и блюдце.

– А теперь слушай меня внимательно, пап. Сосиски в кастрюльке, они не успеют остыть, поэтому газ не зажигай.

Отец молча сметал со стола крошки от печенья.

– Ты меня понял, пап?

– Что?

– Я сварил сосиски, поэтому тебе не нужно зажигать газ.

– Хорошо. – Отец отхлебнул чай из чашки.

– Ты понял, пап? Не трогай конфорки.

Отец тревожно взглянул на него, затем промолвил:

– Ты отлично выглядишь, мальчик мой. Куда-то собрался?

– Собрался, пап, – вздохнул Джимми.

– Решил развлечься?

– У меня назначена встреча.

– Свидание?

Джимми не удержался от улыбки.

– Свидание, пап.

– Она хорошенькая?

– Красавица.

– Ты должен привести ее к нам.

В глазах отца загорелось прежнее озорство, и у Джимми защемило сердце. Каким когда-то был отец!.. Впрочем, Джимми сразу одернул себя: бога ради, ему уже двадцать два, сколько можно горевать о старых временах!

Джимми стало совсем нехорошо, когда отец радостно, хоть и немного неуверенно улыбнулся и сказал:

– Приведешь ее к нам, Джимми? Мы с твоей матерью должны решить, подходит ли она нашему мальчику.

Джимми наклонился, чтобы поцеловать отца в макушку. Он не собирался в который раз объяснять ему, что мать ушла больше десяти лет назад, оставила их ради человека с красивой машиной и большим домом. Зачем? Пусть думает, будто она отоваривает карточки в бакалейной лавке. Кто он такой, чтобы открыть старику глаза на горькую правду? Жизнь и так не балует…

– Ну, я пошел, пап. Запру за собой дверь, но у миссис Хэмблин из соседней квартиры есть ключ, и если начнется налет, она отведет тебя в убежище.

– Вряд ли. Скоро шесть, а фрицев не видать. Может, решили устроить передышку?

– Сомневаюсь. Луна сегодня что фонарь грабителя. Миссис Хэмблин придет за тобой, когда завоют сирены.

Отец теребил прутья клетки.

– Все хорошо, пап?

– Да, да, все хорошо, Джимми. Развлекайся, не думай обо мне. Никуда твой старик не денется. Пережили последний налет – и новый переживем.

Джимми улыбнулся, проглатывая комок в горле. Любовь и грусть сплелись в одно, грусть, которую он не мог выразить словами, грусть сильнее и глубже, чем простая тревога за больного отца.

– Так держать, пап. Пей чай, слушай радио. И оглянуться не успеешь, как я вернусь.

Долли спешила по залитым лунным светом улицам Бейсуотера. Два дня назад на картинную галерею с чердаком, забитым красками и лаками, упала бомба. Владелец отсутствовал, и место до сих пор пребывало в запустении: развороченные кирпичи и почерневшее дерево, сорванные с петель окна и двери, груды битого стекла. Долли видела пожар с крыши особняка на Кемпден-гроув: взрыв, ревущее пламя и клубы дыма в ночном небе.