Хребты Безумия

     Около четырех часов дня, совершив облет местности на небольшой высоте в надежде отыскать Гедни и убедившись,  что он  бесследно исчез, мы послали на "Аркхем"   осторожное,  обдуманное  сообщение.   Полагаю,  благодаря   нашим стараниям оно получилось  спокойным  и достаточно обтекаемым, поскольку  все сошло как  нельзя  лучше. Подробнее всего мы рассказали  о  волнениях  наших собак при  приближении к загадочным находкам, что и следовало  ожидать после донесений бедняги Лейка. Однако, помнится, не упомянули, что они приходили в такое  же  возбуждение, обнюхивая  странные  зеленоватые камни  и  некоторые другие  предметы  среди всеобщего  развала  в  лагере  и на  месте  бурения: приборы,  самолеты,  машины  были   разворочены,  отдельные  детали  сорваны яростным ветром -- казалось, и ему не чуждо было любопытство.

     О четырнадцати  неведомых  тварях мы  высказались очень туманно.  И это простительно.  Сообщили,   что  на  месте   оказались   только  поврежденные экземпляры, но и их хватило, чтобы признать описание бедняги Лейка абсолютно точным. Было нелегко скрывать. Наши истинные эмоции поэтому  поводу, а также не  называть точных цифр и  не  упоминать,  где  мы обнаружили вышеназванные экземпляры.  Между  собой  мы уже  договорились  ни  словом не  намекать  на охватившее, по-видимому,  группу Лейка безумие. А чем еще, как  не безумием, можно  было  объяснить  захоронение шести  поврежденных тварей --  в стоячем положении, в снегу, под пятиугольными ледяными плитами с нанесенными  на них точечными  узорами,   точь-в-точь   повторяющими   узоры   на   удивительных зеленоватых   мыльных  камнях,  извлеченных  из  мезозойских  или  третичных пластов.  А  восемь  неповреждённых экземпляров, о  которых  упоминал Лейк, сгинули бесследно.

     Мы  с Денфортом постарались  также не будоражить  общественное  мнение, сказав  лишь несколько  общих  слов  о  жутком  полете  над  горами, которое предприняли на следующее утро. С самого  начала  было ясно,  что одолеть эти высоченные  горы сможет только почти  пустой  самолет, поэтому  на  разведку полетели лишь мы двое, что спасло других от немыслимых испытаний. Когда мы в час ночи вернулись на базу, Денфорт был на грани истерики, но кое-как держал себя в руках. Я легко убедил его никому не показывать наши записи и рисунки, а также прочие вещи, которые мы попрятали в карманы, и повторять всем только то,  что  мы:  решили сделать достоянием  общественности. И еще --  подальше упрятать пленки и проявить их позже, в полном уединении. Так что мой рассказ явится неожиданностью не только  для мировой общественности, но и для бывших тогда вместе с нами участников экспедиции -- Пэбоди, Мактая, Роупса, Шермана и других. Денфорт оказался еще большим молчуном, чем я: он видел или думает, что видел, нечто такое, о чем не говорит даже мне.

     Как  известно,  в  своем  отчете  мы  упоминали о трудном взлете; затем подтвердили предположение

     Лейка,  что  высочайшие  вершины состоят  из сланцевых и прочих древних пород  и окончательно сформировались к середине команчского периода; еще раз упомянули о  прилепившихся к склонам кубических  фигурах необычно правильной формы, напоминающих крепостные стены; сообщили, что,  судя по виду расщелин, здесь имеются и вкрапления известняка; предположили, что некоторые склоны  и перешейки вполне преодолимы для альпинистов, если штурмовать их в подходящий сезон, и наконец объявили, что по  другую сторону загадочных гор раскинулось поистине  безграничное  плато  столь же  древнего происхождения, как  и сами горы,-- высотой около двадцати тысяч футов над уровнем моря, с поверхностью, изрезанной скальными  образованиями, проступающими под ледяной коркой,-- оно плавно повышается,  подходя  к  вертикально  взмывающей, высочайшей  в  мире горной цепи.

     Эта информация  в  точности соответствовала действительности  и  вполне удовлетворила всех на базе. Наше шестнадцатичасовое  отсутствие  --  гораздо большее,  чем  того  требовали  полет,  посадка,   беглая  разведка  и  сбор геологических образцов,--  мы  объяснили  изрядно потрепавшим  нас встречным ветром,  честно признавшись, что  совершили  вынужденную  посадку на дальнем плато.  К  счастью,  рассказ  наш  выглядел  вполне  правдиво  и  достаточно прозаично: никому не пришло в голову последовать нашему примеру  и совершить еще  один разведывательный полет. Впрочем, всякий, кто  надумал бы полететь, встретился бы с решительным сопротивлением с  моей стороны,  не говоря уж  о Денфорте. Пока мы отсутствовали, Пэбоди, Шерман, Роупс,  Мактай и  Уильямсон работали как каторжные, восстанавливая два  лучших  самолета Лейка,  система управления которых была повреждена каким-то непостижимым образом.