Хрен С Горы (СИ)

К Такаму подошли, освещаемые прощальными лучами закатного солнца. В деревне появление толпы вызвало неслабый переполох: два десятка вооружённых до зубов текокцев, людей Такумала и моих недорегоев под командой Длинного — по местным меркам сила серьёзная. А с учётом персонала медеплавильной мастерской и группы поддержки мы тянули если не на небольшую армию, то на полк точно.

В отличие от всех до этого виданных туземных поселений, не имеющих никаких укреплений, оплот главного конкурента бонкийского таки был обнесен невысоким, в полтора-два метра высотой, валом, увенчанным частоколом из толстых жердей. На взгляд человека двадцатого века выглядело всё это не серьёзно, но учитывая уровень развития туземной военной техники, укрепление довольно приличное: я представил, себя на месте сувана или рана, которым надо перебраться через вал и загородку, в то время как сверху по ним бьют защитники.

Местные обитатели встретили нас в единственном проходе, оставленном в ограждении. Воротами проход этот назвать было не возможно — потому что никаких ворот в принципе не наблюдалось: по бокам стояли, прислонённые к валу, какие-то плетённые из толстых веток щиты, призванные, по всей видимости, закрывать вход в Такаму на ночь. Но вряд ли они стали бы серьёзной преградой в случае штурма деревни. Не знаю, как планировали обитатели поступить в случае нападения — может быть, они должны были биться в проходе, может быть, намеревались завалить его чем-нибудь. Ну да ладно, это их проблемы. Хотя в свете бурных событий прошедшего дня — этот вопрос вполне возможно станет актуальным и для меня — если Ратикуитаки сумеет удержаться после сегодняшнего у власти.

Мы встали в шагах десяти от напряжённо молчащих хозяев. Такумал, в соответствии с папуасским этикетом, по которому пришедший в гости начинал говорить первым, сказал, обращаясь к средних лет и среднего же роста мужику: «Рад видеть славного Панхи. Хороший ли урожай на твоих полях? Много ли поросят принесла твоя свинья?». Тот ответил, что всё нормально, поинтересовавшись в свою очередь насчёт урожайности и состояния свинского поголовья у Такумала. Далее они несколько минут обменивались любезностями и интересовались состоянием домашнего хозяйства друг друга, здоровьем родственников и общих знакомых, а также состоянием пути от Хау-По до Такаму. Единственной полезной информацией из всего этого потока было, пожалуй, то, что этот Панхи собственно мятежный староста и есть.

Тут, наконец, хозяин поинтересовался, слегка скривясь при этом лицом, насчёт здоровья и материального благополучия бонкийского таки. В ответ наш проводник выдал тираду «торжественной» речью в духе, что не брат, в смысле не вождь, больше ему эта гнида. Разве что «черножопая» не добавил — да и то, думается, потому что ничем не отличался от своего недавнего босса по расовому типу. После этих слов Такумала стоящие в проходе жители Такаму, принявшие, по всей видимости, нашу толпу за карательную экспедицию, посланную Ратикуитаки, заметно расслабились и потребовали подробностей.

Такумал всё тем же «торжественным» языком принялся живописать про то, как правитель Бонко вздумал натравить своего ручного колдуна на Солнцеликую и Духами Хранимую — в качестве доказательства он легонько ткнул меня пальцем в грудь. Жадно внимающие ему такамцы мрачно подались было в сторону злоумышляющего на тэми, но недавний мой заместитель по стройке канала немедленно в цветастых выражениях поведал слушателям, что присущие потомкам Пилапи Великого харизма и магические способности победили коварное чародейство, и теперь Сонаваралинга является прирученным и даже дрессированным колдуном юной претендентки на престол Пеу. Мне от всего этого захотелось сесть на четвереньки и, почесав левой пяткой за правым ухом, приняться выискивать блох в своей шерсти. Удержало от столь естественного в данной ситуации действия только то, что организм мой давно утратил детскую гибкость.

Дальнейшее общение хозяев и гостей продолжилось на ударными темпами организованном пиршестве. В дело пошли и угнанные свиньи, распрощавшиеся с жизнью под всеобщее одобрение, и прихваченные из кладовых таки припасы. Народ, как и неделю назад в Хау-По, клялся восстановить справедливость и посадить законную претендентку на трон. Единственное, что изменилось — к проклятиям в адрес узурпатора Кивамуя добавились такого же характера высказывания насчёт Ратикуи. Впрочем, я как-то плохо помню застолье и разговоры на нём по простой причине: наплевав на брезгливость по отношению к туземной браге, я принялся запивать стресс сегодняшнего дня, в чём немало преуспел, сперва окосев, а потом и вовсе отрубился.

Утро, разумеется, началось с похмелья. Отошёл только к вечеру, дав себе обещание больше не пить эту гадость. А на следующий день я развернул бурную деятельность. Для начала принялся теребить Панхи насчёт места для медеплавильной мастерской. Староста, чтобы отвязаться, провёл меня за защитный вал и просто ткнул на поросший травой и редким кустарником участок: «Можешь здесь устраиваться».