Хрен с Горы

Дав указания своим работникам, отправляюсь разыскивать Вахаку с Такумалом. Нашлись они на помосте для собраний возле дома старосты в компании местных и гостей. Занималась почтенная публика делом, приличествующим достойным мужам, а именно – травила байки. Я как раз подошёл к началу очередной истории. Рассказчик, начинающий лысеть мужичок из местных, запнулся на полуслове при виде колдуна, о котором позавчера за выпивкой говорили немало. Но, видя моё вполне благодушное настроение, овладел собой и продолжил повествование.

Как я понял, рассказ являлся вариацией распространённой у многих земных народов сказки о трёх братьях, из которых младший был дурак. В папуасских реалиях, правда, их было не трое, а четверо, да и отцовское имущество они не делили, а просто выгнали самого бесполезного из семьи. В качестве же утешения выдали ему полудохлого поросёнка, точнее поросюшку, которая в дальнейшем выступала в роли Кота в сапогах и Конька-Горбунка в одном флаконе, но, на папуасский опять же лад, включая сексуальное сожительство с хозяином. Впрочем, и привычные по сказкам моего детства функции повышения материального благосостояния и социального статуса чудодейственная свинья выполняла. Братья-негодяи, разумеется, видя, как благоденствует их родственник, преисполняются чёрной зависти и начинают всячески вредить, воруя и портя его имущество. Кульминацией стало похищение волшебной свиньи и групповое сексуальное надругательство над ней с последующим поеданием. После чего обиженный младший брат идёт мстить, делая отбивные (натуральным образом: рассказчик живописал, как герой орудует дубинкой, превращая врагов-родственников в кашу из мяса и дроблёных костей) из своих обидчиков и их пособников. Кости убитой свиньи он собирает, закапывает в землю, из которой вырастает дерево, дающее удивительные по вкусу и изобилию плоды.

Народ слушал историю с совершенно серьёзными лицами, сопереживая герою, которого сначала выгоняют из семьи, а потом ещё и вредят ему, вместо того чтобы порадоваться за родственника. Я же с трудом сдерживаю смех, особенно когда дело касалось сексуальных контактов хозяина и свиньи. На кульминационной сцене со зверским изнасилованием и последующим убийством бедного животного братьями не выдерживаю и хрюкаю пару раз в кулак. Впрочем, рассказчик, кажется, решил, что это неуклюжая попытка скрыть рыдания.

Дождавшись завершения сказки, предлагаю Такумалу с Вахаку прогуляться и посмотреть, как наши обустраивают медеплавильную мастерскую. Текокец и бонхоец нехотя поднялись и пошли вслед за мной.

Оказавшись за пределами деревни, интересуюсь у предводителей нашего сборного отряда, каковы будут дальнейшие действия. И с удивлением узнаю, что пока никто ничего предпринимать не станет: вся деятельность обоих сторон конфликта будет сводиться к рассылке гонцов, призванных очернить противника и выставить в выгодном свете себя, а также к засылке лазутчиков в стан врага для выяснения его сил и планов. А вся страна от моря до границы с Сонавом станет выбирать, кто больше по душе, – посланники от вождей и старост или они сами будут посещать оплоты враждующих сил, присматриваться и торговаться о плате за поддержку. В конце концов, когда определится явный перевес одного из лагерей, либо произойдёт решающее сражение, либо окружение слабейшего из противников разбежится или сдаст его. Причём сейчас время работает на нас: Ратикуитаки за десятилетнее своё правление успел многих из деревенских вождей настроить против себя, так что раскрывшееся его злоумышление против тэми – прекрасный повод устроить переворот.

– И кто же станет новым таки Бонхо? – поинтересовался я.

В ответ Такумал прочитал небольшую лекцию о семействе Ратикуи. У него два взрослых сына, потом один лет десяти и ещё трое, от последней жены, совсем мелкие. Но, скорее всего, вожди селений и регои поставят у власти кого-нибудь из племянников нынешнего таки – сыновей его старших братьев, убитых в ходе переворота, приведшего к власти самого Ратикуитаки. Такумал смог с ходу назвать троих, живущих у родни по материнской линии в разных концах области. Но, вполне может быть, что где-то есть и ещё претенденты на власть.

Я, разумеется, спросил, не приведёт ли такое количество наследников к войне теперь уже между их сторонниками. Тут Такумал меня успокоил: стоящие за возможными претендентами вожди и сильные мужи должны договориться.

– Это всё хорошо, – и возвращаюсь к наиболее волновавшему меня вопросу: – Но нельзя ли ускорить процесс победы над Ратикуи?

Бонхойский регой недоумённо посмотрел на меня. Я попробовал сформулировать идею нападения на Хау-По небольшими, но хорошо подготовленными силами. Увы, туземная военная мысль доросла только до стычек небольших отрядов и сражений с участием сотен или тысяч человек, разбивавшихся, как правило, на серию самостоятельных боёв между отдельными подразделениями да нападений на вражеские селения с целью грабежа. Атаковать крупное поселение с сотнями взрослых мужчин малой группой людей с целью убийства таки никому в голову не приходило.