Хрен с Горы

– Ты права, Рами, – не интересуясь, что же привело тэми к такому смелому выводу, горько усмехнулся. – Я действительно не Ралинга из Аки-Со. Четыре с лишним года назад меня, ничего не понимающего и не знающего об этом мире, подобрали на месте смытого морем Аки-Со люди из Бон-Хо. Потом Темануй из Тено-Кане признал во мне своего родственника и нанёс на моё тело татуировки, означающие принадлежность к сонаям. Я выучил язык людей Пеу и старался жить их жизнью и быть полезным людям Острова.

– Ты с Ирса? – тихо спросила тэми.

– Не думаю, – отрицательно помотал я головой (кстати, ещё один нехарактерный для папуасов жест). – Даже Пеу в моём родном мире трудно было бы не заметить. Не говоря уже о Вохе и прочих странах на островах и Дисе. Я обязательно услышал бы хоть что-нибудь и о Вохе, и об Укрии с Тузтом, и о Кабирше. Но там ничего такого нет. Мой мир где-то очень далеко. И я не знаю, как туда попасть, просто по морю туда точно не приплывёшь.

– Значит, тебя перенёс к нам колдун, ещё более сильный, чем ты, – сделала вывод моя юная собеседница.

Как всё-таки просто папуасам: не надо заморачиваться вопросом, откуда и как я попал в этот мир – колдовство и точка.

– Я всегда чувствовала, что ты словно не отсюда, – сказала тэми.

– Почему? – любопытствую. – И почему остальные не догадываются?

– Наверное, мне помогает колдовской дар моего предка Пилапи Великого, – на полном серьёзе, без всякого пафоса, как что-то вполне разумеющееся ответила Рами.

И снова всё у неё просто: есть сверхъестественные способности, унаследованные от первого типулу-таки его потомками. Здесь с этим строго: чтобы чего-нибудь добиться, нужно не только военными или управленческими талантами выделяться, но и владеть магией на высшем уровне. Так почему бы не обладать Солнцеликой и Духами Хранимой неким встроенным детектором, позволяющим определять иномирян.

Ну ладно, коль сама тэми не задумывается, как ей удалось меня расколоть, не буду на этот счёт сильно грузиться и я. Какая, в сущности, разница, что помогло увидеть наследнице трона Пеу мою инородность: свежий незамыленный взгляд, помноженный на живость ума и любопытство, женская интуиция, собственная моя неосторожность, вызванная тем, что я впервые столкнулся в лице Рами с искренним и бескорыстным интересом к моей персоне, или всё это, вместе взятое.

За предыдущие четыре года, пожалуй, только дед Темануй руководствовался в отношении меня простой симпатией, да и то доброе отношение к Ралинге скорее базировалось на родственных чувствах. Кроме того, немного получше узнав местный социум, я не исключил бы и гомосексуальную подоплёку в мотивации деда, в силу его возраста приобрёвшую характер чисто платонический.

Остальным же всё время было что-то от меня надо: Алка рассчитывала на выгодное замужество, для Понапе я был просто учеником, выдающим на-гора инновации, Длинный видел во мне могущественного колдуна, пристроившись в окружение которого можно сделать карьеру, покойный Ратикуи воспринимал меня в первую очередь как источник полезных ништяков, для сонайской родни я был партнёром по медному бизнесу. Конечно, многие из них испытывали ко мне вполне дружеские чувства, особенно моя бывшая подруга и хромоногий гончар, но всё равно за их расположением проглядывал вполне меркантильный интерес.

И только капризный ребёнок королевских кровей готов был часами слушать сказки о летающих кораблях и демонов, живущих в меди и в горячей воде, или выпытывать у меня о смысле странных закорючек на полосках тростника.

– Ты кому-нибудь говорила о своих догадках, Рами? – задал я наиболее интересующий на данный момент вопрос.

– Нет, – искренне удивилась Солнцеликая и Духами Хранимая. – Зачем?

– Ну, если я выдаю себя не за того, кто я есть, я могу быть опасен.

– Нет, – резко ответила тэми. – Я знаю, ты не опасный. Ты интересный… и смешной.

– Смешной? – Вот это неожиданно.

Страшный колдун Сонаваралинга, вынимающий души из людей и помещающий их обратно, повелевающий духами кровавого поноса, умерщвляющий своих недоброжелателей их же оружием, пачками перегоняющий души умерших предков из зелёных камней в металлические орудия, – оказывается, ещё может быть смешным.

– Ага, – подтвердила Раминаганива и тут же резко сменила тему: – Там у тебя была семья?

У жителей Пеу для обозначения родственных отношений имелось намного больше слов, чем в русском языке. Например, наименований групп родственников насчитывалось свыше десятка: одно человек употреблял применительно к родительской семье, второе – к своей собственной после брака, причём были «мужские» и «женские» варианты каждого из терминов, особые названия были для общностей, объединяющих родных, двоюродных и троюродных братьев и сестёр, а также для родственников со стороны супругов обоих полов. Сложновато сразу разобраться в этой системе и не делать грубых и смешных ошибок, самым мягким и безобидным аналогом которых в русском было бы «я пошла» в устах мужчины.

Сейчас же тэми употребила слово, означающее жену и детей, так что я честно ответил:

– Нет, у меня дома остались только родители и сестра.