Хрен знат 2

Какой там, у Погребняков был разговор, догадаться немудрено:

— Тебя же друг попросил! Ты вон, блукаешь по кораблям. Нет чтоб, как добрые люди, матерь свою досмотреть. Кто, в случай чего скорую помощь вызовет, если не Сашка? Мало нас, старых соседей, осталось на улице: он, я, да Логачёва Валька…

Такие они, люди старой закалки. Строя дом, выбирали соседей.

Потому, что хороший сосед поможет всегда.

* * *

Догнал я свою бригаду, не доходя перекрёстка, где месяц назад скоропостижно помер, чтобы начать новую старую жизнь. Братья Погребняки с двух сторон оцепили велосипед. Витька Григорьев подталкивает его за багажник. Рулят с мочаков на дорогу. Дед, как положено бригадиру, держится позади. Цыгарка в зубах искрит да постреливает, но в нужный момент готов подхватить груз с любой стороны. Мамка рядом, она в ответе за всех.

Ступил я на будущий переход и оцепенел. Будто меня током шарахнуло: вдруг где-то здесь портал? Какая поднимется кутерьма, если у всех на глазах я снова исчезну! Не, думаю, ну его нафиг — и двинул наискосок. Машин на дорогах ноль, водители транспортных организаций медкомиссию ещё не прошли. Тут меня с обеих сторон братья Музыки плавнено обтекают. Ведро при них с кисточками и тот самый разноцеветный резиновый мяч в сеточке. Поравнялся со мной Быш — я ему вопрос на засыпку:

— А это зачем: поляну разметить, или счёт на табло написать?

Он:

— Ты про кисточки? Нет, мы идём тебе помогать. А мяч взяли на всякий случай. Вдруг, там у вас футбольное поле есть? Можно заодно и сыграть…

Тут я удивился по-настоящему: никого из пацанов не просил, а они как сговорились. С Погребняками всё ясно: тёть Зоя поставила под ружьё. У Григорьева свой интерес. Пока ровно три экземпляра газеты с мясом не вырвет, не отойдёт ни на шаг. А Музыкам что за прычина, как будто и не хохлы?

Дед сразу на мелюзгу внимание обратил:

— Куда, — мол, — на баловство?

— Не, — хором ответили Овцы, — мы эта… работать!

— Ну, добре…

Двинулись по ближней обочине, чтоб обойти топкое место. В воздухе плыл устоявшийся запах свекольных выжимок. Ну, ничего, скоро уже плиточники доберутся до мочаков.

По той стороне улицы люди страются не ходить: акации растут, матереют, разрастаются вширину, и тропинка всё больше жмётся к заборам. Колючки на ней запорошены пылью, гавкучие псы кажут зубы из-под калиток. А инструменты в дедовом ящике громыхают! Как будто специально поддразнивают.

— Ну как тебе второй тайм?

Быш не был бы Бышем, если бы умолчал о футболе. Но как-то он это сказал… без присущего энтузиазма. Я даже заволновался:

— Нешто пробздели?

Лучше бы позже спросил, один на один. Услышали Музычата и хором, наперебой, начали отвечать. Один забегает вперёд, чтоб на себе показать, как прыгал вратарь Радаев и почему не достал плюху Мадьяра. Другой мне:

— Вот так встань! Ты Сабо, я Кипиани. Гля какой финт!

Я толком ещё не просеял словесную шелуху, а он что-то пяткой изобразил — и мимо меня:

— Видел как ловко?

— Видеть-то видел, только с какой стати наш футболист обвёл игрока из своей команды?

Резонный вопрос был почему-то встречен взрывами хохота.

— Тише! — с полоборота рявкнул Валерка, — люди ещё спят!

Сасик вдогонку:

— Вы чё⁈

Идёт атаман, важный-преважный. Кренится над рулём, будто согнутый лом проглотил. Не упускает бразды правления. Младший Погребняков рядом. Заглядывает брату в глаза. Ждёт похвалы.

Мишка Быш придержал меня за руку, выждал, пока кавалькада достаточно отдалится и мрачно спросил:

— Он что, ненормальный? Кто ж в это время спит?

Потом поянил:

— Сабо не наш футболист, просто однофамилец. Нашего Сабо Йожеф зовут, а того что за венгров играл — Ференц…

Короче, за сорок шагов, он мне всё коротко изложил. Выиграли наши. Счёт: 2:1. Фёдоров и Гуцаев в первом тайме забили по банке, пока шла программа «Время», а во втором тайме вся наша команда в обороне отсиживалась.

— Лучше бы в записи показали, — сетовал Мишка, — из Киева в сборной вообще никого не было…

В том, как я понял, и была основная причина его пессимизма.

* * *

Главный учебный корпус от нашего филиала наискосок, через дорогу. Грузовые машины в этом квартале не ездят. Только автобус «двойка» да фургоны на конной тяге. Их тут богато. В самом торце пустыря, куда мы с Босярой ходили махаться, со школой граничит хоздвор Горторга. Лошади там отдыхают после рабочего дня. А что там конкретно есть и где оно расположено, не видел, не буду врать. Забор по меже без выступов и щелей, да настолько высокий, что не залезть. Пробовал глянуть со стороны улицы — охранник от ворот развернул: «Нечего тут!» Может, то вовсе и не забор, а капитальная стенка какой-то деревянной постройки?

Даже Быш удивился. Оно и понятно: где он в том Киеве видел заборы из досок, набитых крест-накрест, как минимум, в три ряда? Подошёл, руками потрогал:

— Ни фига себе — сороковка! Нам бы таких штуки четыре, мы бы сарайку достроили.