Хрен знат 2

Такого добра у меня навалом. Не менее четверти куба на дороге насобирал. Едет, к примеру, по улице бортовая машина с досками, а напротив нашей калитки ямка и два ухаба. Груз в кузове пружинит, подпрыгивает, и нижняя ветка ореха как ладошкой сметает всё, что плохо лежит. Дотошный водитель вылезет из кабины, всё подберёт, или нас попросит помочь. А торопыга глаза вылупит и прёт себе по непаханному, только газку поддаёт.

Орех что? Основная засада возле смолы. Там под лужей яма на яме. За радужными разводами хрена с два чего разглядишь. Где-то посередине и начинается доскопад. Это уже добыча. В такую лужу никакой шофёр не полезет, да и нас не станет просить.

Насчёт сороковки у меня туговато. Серьёзную древесину возят лесовозы в пакетах. Оттуда не выпадет. Но на сарайку и двадцатка сойдёт. Решил я семье Музыченко помочь. Трофейными досками поделиться. Хотел Быша оповестить, только куда там! Далековато мы оторвались от своих. Короткой дорогой пошли.

— Шо, байстрюки, опять? Каникулы вам не каникулы, и места другого нет? — с порога своей мастерской заголосил «трудовик».

Мишка интуитивно напрягся. А на словах: «Вот я сейчас кого-то налажу дрючком!» вообще собрался бежать. И убежал бы, да я за руку ухватил, и дед во-время подоспел:

— Не ругайся, Юрий Иванович, это тоже мои. Красить пришли. Шкодить не будут.

— Красить? Не много ли маляров на какой-то десяток парт? — с сарказмом спросил трудовик, и продолжил таким же тоном, каким только что обещал «кого-то наладить дрючком». — Ну, не беда, я вам сегодня всем работёнку найду! Вы двое, и ты, — указательный палец, поросший у сгиба рыжим налётом, чиркнул по нам с Бышем и замер на груди атамана, — в библиотеку!

— А можно и мне? — с надеждой спросил Витёк.

— Не многовато ли будет?..

— О то ж! — подытожил дед.

Работа попалась пыльная: подготовить помещение для побелки. То есть, вынести книги, смахнуть с переплетов пыль, хорошенько «прохлопать», отсортировать и уложить в фанерные ящики из-под спичечных коробков. Всё это под наблюдением Таньки, студентки-заочницы пединститута — бывшего председателя Совета Дружины нашей пионерской организации и будущей руководительницы того, что останется после расформирования школы. С позапрошлого года библиотекарь. Девушка она толковая, хоть не знает, что прохлопать (ушами) это на современном жаргоне то же самое, что прощёлкать хайлом. Я, например, своего шанса не упустил. Урвал из подшивки нужную Витьке газету, прежде чем Танька закончила инструктаж: что в первую очередь выносить, как и куда складывать. А то мы не знали, что по алфавиту!

В общем, работаем. Быш книжки тягает, мы с атаманом делаем всё остальное. Нудятина! Возьмёшь очередной том, пыль с твёрдой обложки смахнёшь, откроешь его посредине — и половинки между собой — хлоп, хлоп! Если, к примеру, переплёт не в порядке, листы выпадают или надорваны — есть для таких книг специальный ящик с надписью «некондиция».

Танька любит мудрёные выражения. Даже школа, которой она будет руководить (если в жизни ничего не изменится) будет пугать прохожих табличкой с инновационным названием: «Коррекционно-эстетический центр для детей, отстающих в развитии». Саму ли её так вот, словесно опустошит, или кого-то из краевого начальства? Только совет депутатов это название утвердит, оставив, тем самым, пятно на всех, кто когда-то учился в «школе для дураков». Народ у нас в опеределениях краток, жесток и точен. И поэтому «центр для эстетов» прозовут именно так…

Уже к середине первого ящика Музыка нас завалил стопками книг. Ему что? Таскай себе да таскай. А тут… указательный палец мешает. Я свой настолько «прохлопал», что сустав начал болеть. Стал намекать Бышу, что неплохо бы махнуться местами, да Танька услышала и нивкакую. «Я, типа того, всё „Мишеньке“ объяснила, а ты обязательно что-то напутаешь!». И Валерка возбух:

— Куда⁈ Музыки тут не хватало! Задолбает своим Бышовцем! Делай как я: обложку бери двумя пальцами: большим и мизинцем, остальные держи врастопырку.

Не сразу, не вдруг, но работа пошла. Развалы необработанных книг становилось всё меньше, Мишка отдыхал реже, и наверно уже тысячу раз пожалел о моём непринятом предложении. Нас-то двое, а он один.

Танька тоже не скучала без дела. Судя по доносящимся звукам, что-то в библиотеке передвигала, елозила тряпкой, и несколько раз выносила ведро с грязной водой.

Время шло, разговор не складывался. Если я что-то спрашивал, Валерка отвечал односложно. Скорей даже не отвечал, а прямо таки отгавкивался. Наверно не выспался.

Ну тебя, — думаю, — в жопу! — обиделся в общем.

К десяти начало припекать. Мы не сговаривась, сняли рубашки, стали по одному бегать на водопой. Музыке что? Ни клят, ни мят, в чистеньком помещении — таскай себе, да таскай!

— Тесно у вас, — сказал атаман. — Деревья раскачиваются, а пузо не чувствует ветерка. И вообще, школа какая-то маленькая, не то, что у нас!

— Так вон, — говорю, — за дорогой, много ещё чё…

— Всё равно тесновато!

Тут уже он попал не под то настроение: