Хреновый детектив

Ага, снова принялся вычислять я, если милиция обращается за помощью к населению, а бравые газетчики за неимением информации тешат публику плодами своих похмельных сновидений, значит, следствие зашло в тупик. Пока у милиции нет ни одной существенной ниточки, за которую можно потянуть, чтобы клубок начал распутываться. Мне и карты в руки…

Впрочем, это опять только предположение. Какие-то ниточки у них, конечно, есть, и одна из них — разыскать меня. Правильно заметил Толик: если скрылся, значит, есть что скрывать. Любой занюханный сержантик может задержать меня, и будет по-своему, по-сержантски прав. Ведь нет сомнений, что криминалисты скрупулёзно изучают каждый сантиметр и анализируют каждый крохотный факт. А уж следов моих в офисе и на стройке предостаточно. При таких уликах я бы и сам себя заподозрил…

Плевать на всё! Мной движут не шкурные интересы, и пекусь я вовсе не о собственной безопасности! Рано или поздно всё станет на свои места, и каждый получит то, что заслужил. Если, конечно, следствие не зайдёт в тупик окончательно или его не направят по ложному пути. А такое может случиться очень просто, я не сомневаюсь. Потому и лезу в бочку — пытаюсь помочь, хоть они о том и не ведают.

Два часа на лавочке пролетели незаметно. Я пытался читать в газетах какие-то другие статьи, но в голову ничего не лезло, лишь на языке вертелись фразы, которые я скажу Пахомову по телефону. Роль разгневанного урки, задуманная мной, не очень-то вдохновляла, однако это было частью моей абсурдной идеи.

Наконец, время истекло, и я снова пошёл звонить.

— Проспался, козёл? — вместо приветствия прохрипел я в трубку Пахомову. — Попил нашей крови и спишь, мразь?

— Кто это? — дрогнувшим голосом спросил Пахомов, не опомнившийся со сна. — С кем я говорю?

— Не догадываешься, паскуда? Думаешь, у вас в городе все евреи такие зачуханные, что и постоять за себя не могут? Я только-только с поезда, мне цинканули, что твои пацаны накосяили в нашем офисе, потому и прилетел.

— Откуда прилетел? — ошеломлённо спросил Пахомов.

— Откуда надо, оттуда и прилетел, и пара крепких парнишек со мной. Поиграем в войну, а? Пока с вашей шоблой не разберёмся, не улетим, и не надейся. Из-под земли козлов выдернем…

Пахомов испуганно икнул на том конце провода и замолчал.

— Слушай внимательно. — Я старался не терять набранного темпа. — Бродяга я справедливый, за это меня и на зоне уважали. Безвинного в жмурики не подпишу. Но и тёрки наподобие ментовских вести мне некогда. Отдай по-хорошему того, кто порешил Марика, я его распилю на запчасти, а тебя не трону. Даже бабок твоих откупных не возьму. Кончу дело — и веники. А то, гляди, передумаю, с тебя начну…

— Мы тут не при чём! — опомнившись, затараторил Пахомов. — Это какое-то недоразумение! «Союз православного народа» — не террористическая организация. Кому-то выгодно подставить нас…

— Кончай пургу гнать! — рявкнул я. — Мне плевать, кто вы. Ты мне человечка отдай взамен убитого, а там посмотрим.

— Что вы вообще от меня хотите?! — окончательно пришёл в себя доцент и взвизгнул: — Я сейчас в милицию позвоню, и она вас…

— Звони, — хмыкнул я, — пока звонить будешь, я к тебе раньше прикачу — адресок имеется! — и тебя вместе со всей твоей семейкой… под самый корешок! Телефон ещё остыть не успеет…

Минуту я слушал в трубке тяжёлое прерывистое дыхание, после чего Пахомов взмолился:

— Ну, что вы от меня хотите?! Я же сказал, что мы здесь ни при чём! Это какое-то страшное недоразумение. Как мне вам доказать?!

Я сделал вид, что раздумываю, и выдал домашнюю заготовку:

— Значит, так. Через час ты подойдёшь туда, куда я скажу. Тебя будет ждать мой кент, с ним пойдёшь ко мне, а тут уже всё обкашляем. Если крови на тебе нет, значит, придёшь, не затормозишь. Не придёшь или что-то опять накосячишь — считаю, что ты замазан, тогда берегись. Ментов в это дело подпишешь — ещё хуже будет. Я бродяга залётный, меня тут никто не знает, а с тобой я за пять минут посчитаюсь. И с бабой твоей, и с дочкой…

Пахомов даже застонал:

— Но я же говорю…

— Сейчас я говорю, а не ты! — жёстко оборвал я его. — Не воняй раньше времени, во всём разберусь чин-чинарём. Если ты чистый, можешь спать со своей бабой спокойно, а уж за мокруху, сам знаешь, ответить надо.

Я назначил ему встречу на одном из людных перекрёстков в центре города и сказал, что моего человека он узнает по букету цветов, будто бы тот ожидает женщину. Пахомов что-то ещё попробовал выторговать, но я сразу бросил трубку.