Хрестоматия для маленьких

— Ну, запевай! Что ж ты?.. — обратился Владимир Ильич к той девочке, которая предложила играть, и та запела.

Все подхватили песню про елку и закружились вокруг нее. Владимир Ильич пел во весь голос.

В это время елка вдруг вспыхнула разноцветными огнями. Это монтер школы устроил. Он раздобыл маленькие электрические лампочки и накануне, поздно вечером, когда все спали, провел искусно шнур и вплел лампочки в ветви елки. Ликованию и радости детей не было конца.

Владимир Ильич от всей души веселился и пел вместе с ними.

Дети забрасывали его вопросами, и он каждому успевал ответить. Он и сам задавал им вопросы, загадывал загадки, и только приходилось удивляться, откуда это он все знает, все помнит.

Дружный смех и шутки звучали вокруг елки.

— Ну, а теперь в кошки-мышки!.. Что же вы? Забыли? — подзадоривал детишек Владимир Ильич,

И снова образовался круг, и снова Владимир Ильич среди детей… Играет он с увлечением, не пропуская кота, защищая мышь. Ребята в восторге.

После игры завязалась беседа.

Дети говорили с ним просто, и не чувствовалось никакого стеснения.

Он уже был для них своим человеком.

Они отбили его от взрослых, потащили с собой пить чай и наперебой угощали, накладывали ему варенья и решительно все хотели что-нибудь для него сделать. А он колол для них грецкие орехи, наливал в блюдечки чай из горячих стаканов, подкладывал сладостей и ласково следил за всеми, точно все они был и его семьей.

Владимир Ильич очень любил детей, и детишки это чувствовали. Он быстро узнал их имена, и надо было удивляться, как он только не путал их.

С детьми ничего нельзя было поделать, они совеем завладели Владимиром Ильичем.

После чая дети повели его в другие комнаты, заявив, что у них там есть секрет.

Дети привели его в живой уголок, показали галку с подбитым крылом, воробья, потерявшего пол хвоста в битве с кошкой, ужа, маленького ежика и лягушку.

Потом принесли рисунки, свой журнал.

Владимир Ильич углубился в их дела, да так, как будто бы он всю жизнь только и делал, что занимался со школьниками. Наконец детям роздали подарки, и мы должны были уезжать. Провожая нас, они просили приезжать к ним еще и еще. Владимир Ильич тепло простился со своими маленькими друзьями.

Праздник получился чудесный, а дети после него писали Владимиру Ильичу письма, а он, хотя был очень занят, всегда отвечал им.

Д. ЖИТКОВ

КРАСНЫЙ КОМАНДИР

Ехала мать в город с малыми ребятами в бричке.

Вот въехали они уже в улицу… вдруг лошади чего-то испугались и понесли.

Кучер со всей силы вожжи натянул, совсем назад отвалился, — ничего лошади не чуют, несут во весь опор, вот-вот бричка перевернется.

Мать детей обхватила и кричит:

— Ой, держите, держите!

А прохожие в стороны шарахаются, к домам жмутся и сами кричат: «Держите! Держите!»

А бричка несется, лошади скачут как бешеные.

Вот-вот бричка разломается и все полетят на каменную мостовую со всего разлета.

Вдруг из-за угла выехал красный командир на лошади.

А бричка прямо на него несется.

Понял командир в чем дело.

Ничего не крикнул, а повернул своего коня и стал бричке наперерез.

Все глядели, ждали, что ускачет командир, как близко подлетят бешеные лошади.

А командир стоит, и конь под ним не шелохнется.

Вот уж совсем налетает бричка, — вдруг лошади опомнились и стали. Чуть-чуть до командира не доехали.

А командир толкнул коня ногой и поехал дальше.

Б. АЛМАЗОВ

ГОРБУШКА

Гришка, из нашей средней группы, принес в детский сад пластмассовую трубочку.

Посвистал в нее, а потом стал плеваться из нее пластилиновыми шариками.

Плевался исподтишка, чтобы воспитательница — Инна Константиновна — ничего не видела.

Я дежурил в столовой.

Суп разносить трудно, но я разнес все тарелки хорошо. Стал раскладывать хлеб на хлебницы.

Тут все ребята подошли.

Пришел и Гришка со своей трубочкой. Он как дунет в меня!

Пластилиновый шарик попал мне прямо в лоб и отскочил в мою тарелку с супом.

Гришка захохотал, а ребята захихикали.

Мне так обидно стало. Я старался, дежурил, а он мне в лоб, и все смеются!

В руке у меня была горбушка. Я себе ее оставил, я горбушки люблю.

От обиды я запустил этой горбушкой в Гришку.

Горбушка от его головы отскочила и покатилась по полу.

В столовой сразу стало тихо.

Инна Константиновна посмотрела на меня, покраснела, прошла через столовую, подняла горбушку, сдула с нее пыль и положила на край стола.

— Вечером, — сказала она, — когда все, после полдника, пойдут гулять, ты, Сережа, останься в группе.

Подумай над тем, что сделал. Ты приходишь в детский сад один, но завтра приходи с папой.

Когда я пришел домой, папа уже вернулся с работы.

— Ну как дела? — спросил он.

— Нормально, — ответил я и поспешил к своим игрушкам.

— Если нормально, то почему некоторые в шапке в комнату входят и, явившись с улицы, не моют руки?

Действительно, я и шапки не снял, и руки не помыл.

— Давай-ка, — сказал папа, — рассказывай, что у тебя стряслось.

— Инна Константиновна несправедливо наказывает! Гришка же мне первый в лоб шариком попал. Я в него горбушкой потом…

— Горбушкой?

— Ну да, от круглого хлеба. Гришка первый, а наказали меня!