Хрестоматия для маленьких

Папа очень расстроился. Сел на диван, опустил голову.

— За что тебя наказали? — спросил он,

— Чтоб не дрался! Но ведь Гришка первый начал!

— Так!.. — сказал папа. — Ну-ка, принеси мою папку. Она в столе лежит, в нижнем ящике.

Папа ее очень редко достает. Там папины почетные грамоты, фотографии…

Папа достал конверт из пожелтевшей бумаги,

— Ты никогда не задумывался, почему у тебя нет ни бабушки, ни дедушки?

— Задумывался, — сказал я. — У некоторых ребят по два дедушки и по две бабушки, а у меня никого…

— А почему их нет? — спросил папа.

— Они погибли на войне.

— Да, — сказал папа. Он достал узенькую полоску бумаги. — «Извещение», — прочитал он, и я увидел, как у папы задрожал подбородок.

«Проявив мужество и героизм в составе морского десанта, пал смертью храбрых…» — прочитал папа дальше. — Это один твой дедушка. Мой отец.

А вот это: «Скончался от ран…» — это второй твой дедушка, мамин папа.

— А бабушки?

— Они умерли в блокаду. Фашисты окружили наш город. Начался голод. Ленинград остался совсем без продовольствия.

— И без хлеба?

— На день выдавали такой кусочек, как ты съедаешь за обедом.

— И все?

— И все… Да и хлеб-то был с мякиной и с хвоей… Блокадный… — Папа достал фотографию.

— Ну, — сказал он, — найди меня.

Но все ребята-школьники были ужасно худые и похожи между собой, как братья. У всех были усталые лица и печальные глаза.

— А вот — мама.

Я бы ее никогда не узнал.

— Это наш детский дом. Нас не успели вывезти, и мы всю блокаду были в Ленинграде.

Иногда к нам приходили солдаты или моряки. Приносили хлеба.

Мама наша была совсем маленькая и радовалась: «Хлебушко! Хлебушко!» А мы, ребята постарше, понимали, что бойцы отдали нам свой паек и на морозе сидят совсем голодные.

Я обхватил папу руками и закричал:

— Папочка! Накажи меня как хочешь!

— Что ты! Что ты!.. Ты только пойми, сынок, хлеб — не просто еда… А ты его на пол…

Я больше никогда не буду! — прошептал я.

— Я. знаю, — сказал папа.

Мы стояли у окна. Наш большой Ленинград, засыпанный снегом, светился огнями и был таким красивым…

— Папа, ты завтра, когда в садик придешь, про хлеб расскажи. Всем ребятам расскажи, даже Гришке…

— Хорошо, — сказал папа, — приду и расскажу.

С. ВАНГЕЛИ

** ПОДСНЕЖНИКИ

Однажды Гугуцэ наш семь копеек. Не больше и не меньше. Опустил он монетки в самый глубокий карман, три дня туда не залезал; вдруг рядом с прежними новые монетки заведутся? Но в кармане, кроме гвоздя, ничего нового не обнаружилось. Сестренка сказала, что в ее кармане деньги сами не заводятся…

Приближался день, какой бывает раз в году. Когда все мужчины всем женщинам делают подарки.

Гугуцэ первым из мужчин своего села явился в магазин.

По дороге он надумал купить маме машину. Возить маму на базар будет, конечно, он, Гугуцэ.

Потирая руки, вошел мальчик в магазин.

Но не нашел она чего хотел.

В машинах, которые там продавались, не помещался даже сам Гугуцэ, не говоря уже о маме.

Видя такое дело, купил Гугуцэ пуговицу.

Теперь у него оставалось три копейки. Надо бы к пуговице платье, прикупить. И не какое-нибудь, а голубое. Но голубого платья в продаже не было.

Может, взять вон те туфли на высоких каблуках?

Гугуцэ чуть не попросил их у продавщицы, да не знал какой размер ему купить.

Пошел он домой, стал дожидаться вечера, когда мама спать ляжет. А чтобы она быстрее уснула, Гугуцэ стал рассказывать ей сказку про царевну.

Мама уснула на середине, и другая половина сказки осталась в голове у Гугуцэ. Что ж, пусть царевна подождет своего Фэт — Фрумоса до следующего раза.

Гугуцэ было не до них.

На цыпочках вышел он из спальни и вернулся с ниткою в руках. Приложил он нитку к маминой ноге, и тут у мамы рука шевельнулась. Взял Гугуцэ мамину руку в ладошку, начал ее покачивать:

Ночь тиха, постель мягка,
Баю-баюшкин, рука.

От этой песенки рука сразу уснула.

Смерил Гугуцэ мамины ступни, лег в постель, а нитку под подушку спрятал.

Утром Гугуцэ первым делом побежал в магазин. Ко всем туфлям нитку приложил, выбрал самые лучшие. Но, узнав, сколько они стоят, почесал за правым ухом, вынул три копейки, пересчитал, почесал за левым ухом, поставил туфли на прилавок, и пошел прочь.

Будь вы в тех краях, вы бы увидел и, как вышел Гугуцэ из села, как шагал он по дороге, как скрылась за холмом его остроконечная шапка и долго не показывалась. А потом вы бы увидели, как он обратно спускался с холма, неся охапку подснежников. Ботинки у него разленились, ногам идти мешали, шапка так устала, что качалась на голове. Но Гугуцэ был куда сильнее, чем несчастные ботинки и шапка. Он принес подснежники прямо в магазин. Самый большой букет подарил продавщице, остальные всем, кто был в магазине.

Люди первый раз в этом году увидели подснежники. Все очень хвалили Гугуцэ, а продавщица даже погладила его шапку, хотя шапка была совершенно ни при чем.

Тут Гугуцэ на глазах у продавщицы вынул три копейки, три раза пересчитал их, посмотрел на туфли, вздохнул. Но продавщица ни о чем не догадалась.

Солнце садилось, собирались белые облака, а у Гугуцэ не было подарка для мамы.