Христианская философия брака

     Это объяснение Дидаскалии впоследствии повторяют на Востоке Феодорит Киррский, Исидор, Диодор и Пидалион[362]. Такие объяснения представляются или слишком искусственными, или недостаточными для многих частностей ветхозаветного законодательства. Быть может, более правильным было бы поставить в связь эти предписания с отношением Ветхого Завета к смерти. Видя в смерти главное наказание за грех (Быт. 3, 19), Библия, в противоположность Древнему Египту, видит нечистоту и осквернение во всяком мертвом теле, даже животного (Лев. 11, 24—25), а труп человека является наибольшей нечистотой, требующей самого продолжительного срока для очищения[363]. И выделения организмов, назначенные природой для поддержания жизни организмов или для образования новых организмов, — кровь, семя, сами по себе не нечисты. Кровь иногда даже служит для очищения, и семя может быть «семенем благословенным от Господа»[364]. Но как только они уклоняются от своего назначения, они рассматриваются как что-то мертвое, а потому и нечистое. Как кровь, так и семя, пролитое на землю, сквернит ее (Чис. 35, 33; Быт. 38, 9—10). И как нечисто не только тело, но нечист и всякий, кто прикоснется к нему (Лев. 21, 1), так нечист не только мужчина, имеющий истечение семени и кровоточивая женщина, но всякий, кто, хотя бы случайно, прикоснулся к ним.

     Возможно, что здесь имела значение и общая номистическая психика ветхозаветного еврейства[365], а отчасти и гигиенические мотивы, но, во всяком случае, значение второстепенное. Однако в данном случае для нас важно не происхождение ветхозаветных предписаний о нечистоте родовой жизни, а лишь установление двух положений: во-первых, что Ветхий Завет не ставит этой нечистоты в зависимость от личной греховности, а во-вторых, что древнехристианская письменность, объясняя ветхозаветные предписания, чужда мысли о возможности какой-либо субстанциальной нечистоты.

     Христианство в связи со своим учением о победе над смертью и отказом от ветхозаветного номизма отвергает и ветхозаветное учение о нечистоте. Христос объявляет все эти предписания человеческими, нарушая их Сам и дозволяя это делать Своим Апостолам (Мф. 15, 1-20; Мк. 7, 2-5; Лк. 11, 38-41; Ин. 3, 25 и др.). Апостол Павел, ссылаясь на Христа, категорически отрицает самую возможность существования субстанциональной объективной нечистоты. Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого, — пишет он Римлянам (14, 14; ср.: Деян. 10, 14—15). Источник учения о нечистоте чисто человеческий, субъективный — человеческое мнение, воображение, которое, однако, не безразлично и с ним нужно считаться: «только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (Там же).

     Поэтому Апостолы, с одной стороны, принимая во внимание распространенность предрассудка о нечистоте и опасаясь соблазна (Рим. 14, 20), иногда и сами выполняют некоторые предписания об очищении (Деян. 21, 24—26), а с другой — принимают меры к искоренению этого предрассудка, как в виде увещаний в своих посланиях (Рим. 14, 14—20; 1 Кор. 6, 13; Кол. 2, 20—22 и др.), так даже и в форме соборного постановления (Деян. 15, 29; ср.: 21, 25).

     Однако, отрицая нечистоту вообще, Новый Завет не касается более частного вопроса о нечистоте родовых процессов, так что вопрос этот решается уже памятниками послеапостольского времени и решается в форме вывода от общего к частному: если по христианскому учению вообще нет никакой физиологической нечистоты, то нет нечистоты и в родовой жизни.

     Так, Дидаскалия и Апостольские постановления учат, что супруги и после родового общения могут без всякого омовения приступать к причащению, тогда как блудник не может очиститься, хотя бы он вылил на себя море воды, и что женщина в известном состоянии не лишена Духа Божия и может прикасаться к священным книгам и молиться[366].

     Особенно подробно защищает эту точку зрения святой Афанасий Великий в своем первом правиле:

     «Скажи мне, — пишет (ок. 356 г.) святой отец в своем послании, принятом Трулльским Собором (правило 2) в канонический кодекс Православной Церкви, — что имеет греховного или нечистого какое-либо естественное извержение, как, например, как если бы кто хотел поставить в вину исхождение мокроты из ноздрей и плюновение из уст? Аще по Божественному Писанию веруем, яко человек есть дело рук Божиих, то как можно от чистыя силы произойти оскверненное? Аще род Божий есмы, по Божественному Писанию Апостольских Деяний, то не имеем в себе ничего нечистого»[367]. О негреховности «экризиса» пишет и блаженный Августин[368]. С таким взглядом сообразовалась и церковная практика. Женщина в древности имела такой же свободный вход в алтарь, как и мужчина[369].