Христианские мыслители

открытия всех этих, так называемых, объективных истин?... Какую пользу принесет мне способность объяснить сущность христианства, если оно не имеет никакого глубокого значения для меня и для моей жизни ? Какую пользу принесет мне истина, если она стоит впереди меня, холодная и обнаженная, не беспокоящаяся о том, узнаю я ее или нет, и производящую во мне лишь страх, а не веру и преданность? Вера не рациональна. Это абсурд, парадокс. Кьеркегор был последователем максимы Тертулли-ана: "Верю, потому что это бессмысленно". Вера - это личное решение, а не действие одобрения, это прыжок во тьму. Верующего нельзя сравнивать с химиком, спокойно, объективно и рационально исследующего химическое вещество. Вера сопряжена с риском, личным участием. Это не конечный продукт математического доказательства. Именно через личную преданность мы познаем Бога, а не наоборот. Говорят, что "любовь слепа, брак же открывает глаза". И это верно, хотя такое раскрытие глаз на что-либо и должно быть связано с каким-то разочарованием, предполагаемое циником. Только лишь в контексте верных взаимоотношений приходит глубокое понимание. Таким образом, вера - это шаг к преданности, связанный с риском. Сама личность Кьеркегора и его литературный стиль приводили его к крайним высказываниям. Он часто называл свою работу "всего лишь небольшим количеством корицы". Он не предлагал оформленной системы. Если воспринимать его сочинения как

провоцирующие размышления, пророческие, то тогда они могут принести пользу. Но если все его идеи воспринимать серьезно, то они сразу же приведут к заблуждениям в ряде случаев: Упор на бесконечную пропасть между Богом и человеком может быть полезным замечанием. Но мы не должны упускать из виду тот факт, что человек создан по подобию Божьему и что это подобие не вполне стерто в нас. У Кьеркегора же, как и у некоторых богословов-неоортодоксов, налицо тенденция изображать человека грешным потому, что он - существо сотворенное и ограниченное. Это неверно. Кьеркегор правильно указывает на то, что простое историческое знание об Иисусе Христе не равнозначно вере. Реформаторы указывали на то же самое, но из этого не следует, что историческое знание бесполезно. Демонстрировать полное отсутствие интереса к историческое личности Иисуса -это, по меньшей мере, странная реакция на утверждение Иисуса о том, что видевший Его "видел Отца" (Ин. 14:9). Верно, что вера подразумевает личное участие, что элемент риска на самом деле здесь присутствует, но веру не следует изображать как слепой прыжок во тьму, как произвольное действие и отказ от разума. Брак - это действие доверия и личной преданности, да, это шаг в неизвестное, но он не является (для всех вступающих в брак!) иррациональным прыжком во тьму. Это шаг в неизвестное, основанный на том, что уже известно. Вера не может быть полностью рациональной или полностью иррациональной.

РУДОЛЬФ БУЛЬТМАН Евангелие без мифа Рудольф Бультман родился в 1884 году в Вифельштеде, неподалеку от Ольденбурга (Германия). Он изучал богословие в университетах Тюбингена, Берлина и Мар-бурга. Затем он стал преподавать в университетах Марбурга, Бреслау и Гессена. Большую же часть академической карьеры он был профессором Нового Завета в Мар-бурге. Скончался он в 1976 г. Бультман был более исследователем Нового Завета, нежели богословом. Скорее всего, он был самым выдающимся исследователем Нового Завета в двадцатом столетии и, без сомнения, самым влиятельным из них. Его главная работа периода раннего творчества - "История синоптической традиции" (1921). В этой работе он предпринимает попытку изучения Евангелий с помощью метода критики форм. В своем анализе он выделяет из историй Евангелий несколько различных типов, или форм. Он стремился проследить их развитие, начиная с изучения устной традиции и ее функции в первой церкви, чтобы таким образом оценить их историчность. Бультман пришел к выводу, что большая часть высказываний Иисуса услышана не от Самого Иисуса, а от первых христиан. Скептицизм его все более возрастал, и он стал считать, что мы можем узнать только лишь основные события жизни Иисуса. Либерализм девятнадцатого века с уверенностью реконструировал портрет "исторического Иисуса". Иисус, таким образом, оказался добрым, либеральным протестантом. Альберт Швейцер в