Христианский вызов

«Умирание в Бога» не есть нечто само собой разумеющееся, не естественное развитие, не безусловно исполняемая насущная потребность человеческой природы: смерть и воскрешение должны рассматриваться в своем не обязательно временном, однако объективном различии. Это подчеркивается древним, вероятно, не столько историческим, сколько богословским указанием: «воскресший в третий день» — здесь «три» не календарная дата, но спасительная дата спасительного дня. Смерть — это дело человека, воскрешение может быть только делом Бога: человек принимается, призывается, приводится Богом в его непостижимую, всеобъемлющую, высшую реальность, тем самым окончательно воспринимается и спасается. Он принимается в смерти или, лучше, из смерти как истинное событие, основывающееся в действии и верности Бога. Это сокровенное, непредставимое, новое дело творения того, кто призывает несуществующее в бытие И поэтому не как сверхъестественное «вмешательство» вопреки законам природы, это истинный дар и настоящее чудо.

Следует ли здесь еще раз специально подчеркнуть, что новая жизнь человека, поскольку речь идет о предельной реальности, о самом Боге, с самого начала есть дело веры? Речь идет о событии нового творения, которое разрывает смерть как последнюю границу и тем самым вообще наш горизонт мира и мысли. Ведь это означает окончательный прорыв одномерного человека в действительно другое измерение: в открывшуюся реальность Бога и в господство Распятого, призывающего к следованию. Очень легко сомневаться в этом! Неудивительно, что «чистый разум» видит себя поставленным перед неприступной границей: здесь можно лишь согласиться с Кантом. С помощью исторических аргументов воскресение нельзя доказать; здесь оказывается несостоятельной традиционная апологетика. Поскольку человек имеет дело с Богом, то есть per definitiопет[19] с невидимым и непостижимым, уместна и требуется лишь одна форма поведения: верующее доверие, доверяющая вера. Ни один путь не ведет к воскресшему Христу и к вечной жизни помимо пути веры. Воскресение — это не засвидетельствованное чудо. Оно само есть предмет веры.

Однако вера в воскресение — как необходимо сказать вопреки всякому неверию и суеверию — не есть вера в нечто необычное, не поддающееся верификации, во что необходимо «дополнительно» верить. Вера в воскресение также не есть изолированная вера в факт воскресения или в воскресшего Христа, но принципиально вера в Бога, с которым теперь соединен Воскресший.

Вера в воскресение не есть добавка к вере в Бога, но радикализация веры в Бога: вера в Бога, которая не останавливается на полпути, но последовательно идет до конца. Вера, в которой человек без строго рационального доказательства, однако в совершенно разумном доверии полагается на то, что Бог начала есть и Бог конца, что он как Творец мира и человека также есть и их Завершитель.