Христианский вызов

Зилотские революционеры хотели действовать, а не только говорить. В отличие от инертной и одержимой желанием власти элиты они желали не только богословски интерпретировать, но политически изменить реальность. Они хотели быть активными, быть последовательными. Бытие и действие, теория и практика должны были соответствовать друг другу. Быть последовательным, когерентным означает быть революционным. Они хотели осуществить свое дело «радикально» (radix = корень), активно принять ответственность за мир, так чтобы он соответствовал истине. В этом радикализме они стремились к окончательной реализации эсхатона, Царства Божьего — если необходимо во имя Божье, то с применением силы оружия.

Иисус не одобрял ни методы, ни цели революционного радикализма зилотов, которые считали долгом перед Богом свержение антибожественной силы римского государства и которые все же были настроены на реставрацию (националистическое восстановление великого царства Давида). Иисус был другим, провокационным и в этом направлении. Он не проповедовал революцию — ни правую, ни левую.

Никаких призывов к отказу от уплаты налогов: давайте Кесарю кесарево — однако не давайте ему Божье!

Никакого провозглашения национальной войны за освобождение: он принимал приглашения на трапезу от самых ужасных коллаборационистов, а на народного врага — самарянина, которого ненавидели практически еще больше, чем язычников, он указывал в качестве примера.

Никакой пропаганды классовой борьбы: он не делил людей, как это делали очень многие воинствующие круги его эпохи, на друзей и врагов, на детей света и детей тьмы.

Никакого угрюмого социально–революционного воздержания: в ужасное время политического порабощения и социальной нужды Иисус совершал праздничные трапезы.

Никакого отвержения закона ради революции: он хотел помогать, исцелять, спасать, но не принудительно облагодетельствовать народ по воле одного человека. Сначала — Царство Божье, остальное приложится.

Таким образом, Иисус соединяет резкую критику правителей, которые жестоко используют свою власть, не с призывом к убийству тирана, но к служению. Его весть достигает высшей точки не в призыве к достижению лучшего будущего путем насилия: взявший меч от меча погибнет, но в призыве к отказу от насилия: не противиться злу, благотворить ненавидящим нас, благословлять проклинающих нас, молиться за преследующих нас. Все это — перед лицом грядущего царства, в свете которого все существующее, все порядки, институты, структуры, как и все различия между власть имущими и бессильными, богатыми и бедными кажутся относительно неважными и нормы которого теперь необходимо применять.

Если бы Иисус осуществил в Палестине радикальную земельную реформу, о нем бы уже давно забыли. Если бы он, как иерусалимские повстанцы в 66 г., поджег городской архив со всеми долговыми обязательствами перед банкирами, если бы он, как вождь иерусалимской революции Бар Гиора два года спустя, провозгласил всеобщую свободу иудейским рабам, то он — подобно героическому освободителю рабов Спартаку с его 70 000 рабов и 7000 крестов на Аппиевой дороге — остался бы лишь эпизодом.

Напротив, «революция» Иисуса — если вообще можно употреблять это многозначное слово–лозунг — была в истинном и требующем более конкретного описания смысле радикальной, и поэтому она навсегда изменила мир. Он вышел за рамки альтернатив: устойчивый порядок — социально–политическая революция, конформизм — нонконформизм. Можно сказать и так: Иисус был более революционным, чем революционеры. Мы увидим более конкретно, что означает:

Вместо уничтожения врагов — любовь к врагам!

Вместо ответного удара — безусловное прощение!

Вместо применения насилия — готовность к страданию!

Вместо гимнов ненависти и мести — слова о блаженстве миротворцев!