Христианство Востока и Запада: в поисках зримого проявления единства

Мы делаем это, чтобы избежать недоразумений с текстами источников, потому что до XVII и отчасти даже до XVIII в. обозначения «католический» и «православный» в источниках, которые относились к Востоку или Юго-Востоку Европы или к Ближнему Востоку, сохраняли свое старое значение как прилагательные. Понятие «католической» («кафолической») было и оставалось атрибутом церкви в смысле никео-константинопольского символа веры, понятие же «православный» имело значение «истинно верующий». По смыслу многих документов, на которые мы можем опереться, «латиняне», «греки» и «русины» должны одновременно рассматриваться как «католики», так и как «православные». Лишь в результате полного принятия вышеупомянутой посттридентской экклезиологии, которая была внедрена в XVIII в., названия «католический» и «православный» получили свое нынешнее значение, определяющее конфессию. С этого времени, по данным источников, «латиняне» и «греки» отличаются друг от друга как «католики» и «православные». Сделать это относительно случаев до XVIII в. было бы оправдано лишь тогда, когда значениям «католики» и «православные» придали бы другой смысл, отличающийся от современного. Но чтобы эти обозначения не употреблять в разных главах в различном смысле, мы будем придерживаться языковых норм наших источников и будем применять для старого времени названия «латиняне», «греки» и «русины».

Сделаем одновременно экскурс в распространенное с 1773 г. употребление слова «греческий». Своим декретом от 28.6.1773 г. Мария Терезия предписывала, чтобы для униатских епархий, то есть придерживающихся византийской традиции, в Королевстве Венгрия, для их клириков и верующих употреблялось название «греко-католические»; Декрет от 28.7.1774 г. сделал это предписание обязательным и для Галиции. В этих епархиях тогда лишь небольшая часть клира была в состоянии читать Новый Завет в греческом оригинале; знание греческого едва ли было там распространено. Но униаты по воле Марии Терезии, как и латиняне, должны были называться католиками, что показывало желание Австрии обеспечить равноправие обеих форм католического бытия; а греками им следовало называться для того, чтобы выразить, что они составляют ныне единство со своим разговорным и литургическим языком. Общее имя указывало на общее церковно-культурное наследие, потому что эту общность считали более значимой, чем различие родных языков. Как и у латинян, для которых в это же время стали употреблять название «римо-католики», этим тоже было обозначено первенствующее положение церковно-культурной общности, и лишь второе место отведено языковым различиям. Сегодня преобладает мнение, что обстоятельство, когда говорящие на одном языке разделены по религии, не раскалывает нации. Когда-то были, напротив, убеждены, что высокая ценность религиозной общности соединяет людей, преодолевая различия родных языков.

Те «греческие» церкви, которые располагались в пограничных между Западной и Восточной Европой областях, уже в XVI и еще больше в XVII в. подверглись мощному натиску Реформации. Еще жёстче, чем Лютер и лютеране, выступили против обычных церковных традиций Кальвин и реформаты. Они направили свою критику не только против западноевропейской церкви, но, с миссионерской страстью, и против восточной церкви. Всё без исключения, против чего они протестовали в существовавшей церковной жизни, касалось не только западной традиционной церкви, подвергшейся нападкам в первую очередь, но в той же мере и восточной.

Так для христиан восточной и западной традиций стала очевидной необходимость оборонительного взаимодействия. Тем более, что на это ориентировались вновь образованные монашеские ордена, особенно иезуиты, прекрасно понимая требования времени и проявляя ревность, соответствующую современным обстоятельствам, стремясь к окормлению верующих, к влиянию в школе и в книгопечатании, тем самым, желая сдержать Реформацию и надёжно обеспечить дальнейшее существование латинской церкви. На первых порах своей деятельности они старались добиться успеха путём убеждения, а не использовали средства властного давления, как более поздние контрреформаторы.