Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III

В открывшихся воротах они увидели рыцаря, полностью одетого в серое. Лицо его тоже казалось серым и не выражало вообще ничего. Даже не глянув на гостей, рыцарь бесстрастно проговорил: «Следуйте за мной» и пошёл во двор, не оглянувшись и не убедившись, что за ним действительно следуют. Он вёл их по глухим и пустынным коридорам замка. Вокруг по-прежнему не было видно ни души, хотя такую мощную твердыню не могли не охранять, но, видимо, охрана была надёжно спрятана.

Наконец они зашли в сумрачный просторный зал с высокими стрельчатыми сводами. В зале не было вообще ничего, кроме стоящего в глубине трона. Трон, похоже, был стальным, а на нём сидел человек, полностью одетый в черное. Сержанты остались у входа, а рыцари и священник шагнули в глубину зала, остановившись шагах в десяти от трона. Теперь они могли лучше рассмотреть того, кто на нём сидел. Лицо с короткой седой бородой, казалось, не имело возраста. Оно словно переливалось, являя попеременно то детские, то взрослые, то старческие черты. Голову венчал стальной обруч с огромным алмазом. Лицо этого человека ничего не выражало, и взгляд, казалось, никуда не был направлен. Он вроде бы смотрел на гостей, но как будто не видел их, хотя его глаза, блестящие, как обсидиан, были красивыми и явно зрячими.

– Пришли наниматься на службу, – проговорил восседавший на троне совершенно без выражения. Голос его был красивым, глубоким, ровным, но словно не живым.

– Не имеем такого намерения, – спокойно ответил принц. – Позвольте представиться. Принц Эрлеберт.

– Я знаю, кто ты. Сын Иоланды.

– А вы кто? – спросил Эрлеберт, решивший игнорировать требования этикета.

– Император.

– Мой отец – император Дагоберт. У вас, очевидно, тоже есть имя?

– Император, как и Бог, не имеет необходимости в имени, потому что император, как и Бог, всегда один.

– Вы не признаёте моего отца императором?

– Мне нет необходимости признавать его им или не признавать. Он из другого мира. В моём мире есть только я, и только моя власть.

– Пока не вполне понятно, над кем вы имеете власть, если даже ваш замок совершенно пуст.

– Здесь на самом деле непрерывно роятся тысячи моих вассалов и слуг, – снисходительно улыбнулся император. – Но они становятся видимыми, только тогда, когда я на них смотрю и только если я хочу их видеть. Моя власть – это власть в таком чистейшем виде, какого ещё никогда не бывало. Во всей империи есть только одна полноценная личность – император. Подданных нельзя в полном смысле слова считать действующими субъектами, само их бытие имеет источником волю императора, только я могу наделить их некоторыми чертами личности и лишь в той мере, в какой мне это необходимо. Они, можно сказать, светят отражённым светом, а источник света только один – император. Если на них не падает мой свет, им нечего отражать, их даже увидеть невозможно. Только я наделяю своих подданных способностью действовать. И действовать они могут только в исполнение воли императора. И желание у них может быть только одно – исполнять мои желания.

– Как у вас тут всё просто, – в свою очередь снисходительно улыбнулся Эрлеберт. – А мой отец император не щадит себя, стараясь доставить благо каждому из ста миллионов своих подданных. Для него и последний нищий – полноценная личность, желания которой имеют значение.

– Но разве не приходиться твоему отцу ограничивать желания своих подданных, вынуждая их делать то, чего они не хотят?

– Разумеется. На то он и повелитель. Если каждый подданный будет творить свою волю, начнётся хаос и распад, в итоге все слезами умоются.

– Но если власть, для того чтобы себя реализовать, вынуждена ограничивать желания подданных, значит их личные желания – препятствия на пути власти. К какой бы цели человек не стремился, он всегда должен устранять препятствия на своём пути. Я устранил эти препятствия, вот и всё. А в итоге я обладаю не просто властью, а чистейшим экстрактом власти.

Эрлеберт растерялся. Ему казалось, что земля, на которой он всегда так твёрдо стоял, теперь уходит у него из-под ног. Это был уже не урок политологии, не учебный диспут, он столкнулся с реальностью – отточенной, изощрённой, безжалостной и совершенно неожиданной. Перед ним действительно сидело живое воплощение власти в её чистейшем проявлении. Он столкнулся с чудовищем, это чудовище было столь совершенно, утонченно и блистательно, что он уже готов был поддаться его очарованию. Он вдруг почувствовал себя жалким и ничтожным мальчишкой, разом утратившим все свои ориентиры, оказавшиеся столь непрочными. Император не торопил его с ответом, явно наслаждаясь растерянностью гостя. И тут принц услышал голос Северина:

– Ваше величество, а чего вы хотите? В чем ваша цель?

– Носитель верховной власти может стремиться только к одному: максимально реализовать свою власть.

– А в чем цель этой самой максимальной реализации власти?

– Не понял вопроса.

– Что же тут непонятного? Ну вот реализовались вы на все сто, а зачем?

– В каждом человеке заложено стремление к максимальной самореализации, вот и всё.