Христос и карма. Возможен ли компромисс?

Еще один из отцов Церкви, св. Григорий Назианзин, считает, что Христос, видя мое «непослушание», даже и его тоже принимает на Себя[362]. Вот вам пример «разъединения». И даже более того, тут проходят одновременно, одним махом, и аспект «разъединения», и аспект голограммы: «Он сделался для иудеев иудеем, чтобы приобрести иудеев… Он сделался для немощных немощным, чтобы спасти немощных… иногда и сон вкушает, чтобы и сон благословить; иногда утруждается, чтобы и труд освятить, иногда и плачет, чтобы и слезы сделать похвальными»[363]. Или еще: «Но, “приняв образ раба”, Он [Христос], снисходит на уровень братьев по рабству, рабов, приемлет на Себя чужое подобие, представляя в Себе меня и все мое, чтоб истощить в Себе мое худшее, подобно тому, как огонь истребляет воск, или солнце – земной пар, и чтоб мне, чрез соединение с Ним, приобщиться свойственного Ему»[364].

Как обычно, западные комментаторы, как правило, ослабляют этот текст, видят в нем всего лишь образ, символ, в обедненном значении этого слова. Они не понимают, что для Отцов, как и для апостола Иоанна, как и для апостола Павла, время и пространство на этом уровне реальности уже не играют никакой роли. Если этого не понять, не принять как ключ к пониманию, тогда фразы типа «Он носит меня в Себе, целиком, со всеми моими слабостями» не будут иметь никакого смысла. Такие комментарии приводят комментаторов к привычной им западной схеме: Христос берет на Себя все мои долги, Он мой представитель, предстатель за меня перед Отцом!.. К счастью, некоторые богословы все же лучше понимают подлинный смысл такого богословия. Уже по моей первой книге вы видите, что я тут не одинок. Но нам до сих пор не хватает синтеза таких идей. Именно этот пробел я и пытаюсь восполнить. Но продолжу цитировать св. Григория: «Поэтому собственным Своим примером возвышает Он цену послушания, и испытывает Его в страдании; потому что недостаточно бывает одного расположения, как недостаточно бывает и нам, если не сопровождаем его делами, ибо дело служит доказательством расположения»[365]. Итак, для реальной помощи нам недостаточно просто общего расположения Христа как Бога. Оно должно еще развернуться в поступки, чтобы придать нам тот динамизм, который способен нас увлечь:

«Он поставил против дерева – дерево[366], и руки Свои против иных рук: руки Его великодушно открыты в сравнении с теми руками, что протянуты с алчностью, Его руки пригвождены, а те опущены в отчаянии, Его руки обнимают всю землю, а те заставили изгнать Адама»[367].

Другой святой Григорий, Григорий Нисский[368], в свою очередь, поясняет, что Христос не только освободил наше тело от смерти, но и «рассеял в нем всю природу зла»[369]. Во Христе наша человеческая природа соединяется с Его божественной природой, но тут «дело не в том, что бесстрастная природа (божественная) сделалась подверженной страстям, но в том, что то, что было изменчиво и подчинено страстям, благодаря сообщению с незыблемым, превратилось в бесстрастное»[370]. Современным языком это можно выразить примерно следующим образом: такое единение двух природ происходит не так, что в нем оказывается ослабленной божественная природа, а так, что в нем наша, человеческая природа усиливается и выпрямляется. Тут отражены одновременно и аспекты взаимопроникновения, и аспекты голограммы.

Чуть позднее Псевдо-Дионисий Ареопагит так опишет ту духовную битву, которую всем нам приходится вести: «Христос, как Бог, возглавляет поединок; как Премудрый, Он положил законы; как Совершеннейший, Он уготовил победителям заслуженные ими награды; и, что еще божественнее, как Благой, Он Сам стал в ряду подвижников вместе с ними, приняв священный подвиг за их свободу и победу…»[371]. Христос, таким образом, сражается одновременно и за нас, и внутри нас.

А вот еще один интересный богослов, которого только сейчас начинают по-настоящему ценить и открывать, и все из-за тех слишком ожесточенных богословских споров и распрей, которых было так много в истории Церкви. Это Филоксен Маббогский: «Нужно было, чтобы мы возвысились над страстями… и не было другого способа, кроме того, чтобы Тот, Кто по природе своей выше их, стал бы для нас нашим образом и разделил наши страсти»[372]. То есть нужно было, чтобы Христос разделил с нами даже «наши страсти»! Вот вам и аспект разъединения. В другом тексте тот же автор говорит от имени Христа: «…Я освятил в Себе природу, Я сделал ее выше страсти, поползновений греха… До Меня никто не мог победить мир; …но после Меня кто хочет, его победит…»[373]. Христос, таким образом, божественной силой Своей любви (взаимопроникновение) ввел в нашу человеческую природу (вот вам снова голограмма) новый динамизм, способный победить «поползновения греха».