Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

— Хлеб в Городне. Но я не хочу думать, что идём мы за единственным хлебом. Не хлеб они взяли в свой Ва­вилон, в кубло гадючье, а хлеб доброты вашей, милосер­дия, доверия. Не только тот кусок, что несёте в рот, а тот, который дали бы нищему, соседу, у которого вымерзла нива, брату из соседней веси, брату, пришедшему с зем­ли, охваченной голодом. Нет им за это прощения, где бы ни спрятались — в доме рады, в собрании, в монастыре, в церкви либо костёле. За оскорблённую веру в доброту человеческую — нет прощения, вы ещё поймёте это. За то, что каждый день там распинают человека, — прощения нет. Мог бы я вам сказать словами Писания, вроде: «Очищают внешность чаши и блюда, а внутри полны они хищения и неправды». Или: «Обходят они сушу и море, дабы обратить хоть одну душу, хотя одного, и когда это случается, делают его сыном геенны, вдвое худшим их са­мих». Но зачем мне говорить вам это? Писаний на земле много. Правда человеческая — одна!

В этот момент, видимо, обрушился алтарь и арки притворов. Страшный порыв ветра хлынул в трубу звон­ницы, и от него на ней глухо, беспорядочно, страшно, сами собою забухали, заревели колокола.

— Вот и набат, — бросил седоусый.

Это вправду было похоже на нечеловеческий, мощ­ный набат. Ревела словно сама земля.

Глава XXXVIII

... И ЧЕГО МЕРЗАВЦЫ НЕ ЛЮБЯТ, ИЛИ ЦЕРКОВЬ ВОИНСТВУЮЩАЯ

Слыша это, они разрывались от гнева...

Деяния, 5:33

Приготовьте также ослов...

Деяния, 23:24

На этот раз они сидели в большом тронном зале, возможно, чувствовали важность момента, возмож­но — думали, что больше им здесь сидеть не придется. А скорее всего хотели придать каждому своему приказу оттенок торжественной государственности, каждое слово сказать словно от пустого королевского трона белой кости с золотом, от имени этого знака, древнего, языческого ещё, шестиконечного креста, от имени Патрона с мечом и копьем, распростёршего над всем этим копыта своего коня.

И не думали они, что нет до них дела ни кресту, ни всаднику, ни трону. Просто те смотрели с высоты, как трепыхаются где-то под ними первые люди города. Первые в почестях — первые в пороках.

Несколько часов тому назад они изведали, в придачу к тому, что покушение не удалось и что серый куда-то исчез, ещё и то, что мужицкая толпа, во главе с лже-Христом, идет на Городню и расстояния до неё самое большее два дня. Они не надеялись, что он может двигаться так быстро. А всё было очень просто, и очередной гонец объяснил это.

Люди Христа по пути покупали коней у местных жи­телей. Дёшево покупали, потому что каждый предвидел зимнюю бескормицу и рад был продать лишнего коня, если имел. Кроме того, люди спешили идти. Лихорадочно спешили. Надрывались, чтобы только прийти поскорее. Август перевалил на вторую половину. Жадно ожидала земля. Изнемогала по тому времени, когда прикроет зер­но пуховым, чёрным одеялом. Надо было поскорее дать кое-кому по когтям, взять награбленное и спешить.

При этой вести Босяцкий и Лотр, как наиболее дальновидные, переглянулись. Это их утешало. Однако только это и было утешительным. Город словно подме­нили. Никто не кланялся кавалькаде Лотра и ему самому, все мрачно смотрели в сторону и вниз, какие-то люди шныряли в районе Мечной улицы. Шпики и доносчики сбивались с ног и ничего не могли сделать. «В каждый час ожидай удара в спину». Единственное спасение было — встретить врага далеко от городских стен и раздавить железом, да и на это теперь не было времени.

Целый день на Росстани, на Старом и Рыбном рынках кипели страсти. Кричали, спорили, заводили какие-то диспуты. Школяры бранили монахов, монахи — школяров. Даже Бекеш с присными шлялись по городу с подозрительным видом: так и ожидай, что начнут изобличать. Под вечер Лотр с Босяцким решили проехать по городу и са­мим послушать, что и как. В глубине души они знали: если Городня забурлит — Городню придется оставить. Они зна­ли, даже не договариваясь, кто должен на такой крайний случаи остаться в ней. Конечно, тот, кто вечно был в тени, чьё настоящее лицо люди узнавали слишком поздно, когда было уже два выхода — плаха или каменный мешок.

И всё же в глубине души они и не верили, что все это зайдёт так далеко. Войско Христа обрастало людьми, как лавина снегом, это так. Но ведь это были мужики. Не обученные владению оружием, неловкие на своих крестьянских лошадях, неуклюжие армячники, черная кость. Даже когда идут на разбой, они бессильны против конного человека в латах, если у него меч, а у оруженосца аркебуза или пулгак. Разве не отбился однажды на охоте Мартел Хребтович от сорока таких? Один, потому что оруженосец был в бою оглушён.

Так две с половиной тысячи конных латников да двадцать канонов — хватит выше головы, чтобы разду­шить хамское войско. Славный Бертран пел правду:

И любо видеть мне, как раб,

Что сдуру бросился в бои,

Бежит и оставляет скарб,

А войско гонится за ним.

И ничего, что это подобно нападению на мирную деревню с целью грабежа. Так и произойдет. Тем и закончится.