Хризалида

Серенький зверек
В белых пятнах
С розовой мордочкой,
Зеленоглазый
В первое утро мира
Дразнил змею.

Зеленая змейка в золотых полосках

Изумруды глазок
В траве серебристой
От него скрывала

И вдруг поглядела.

И красное жало
Затрепетало
Над бедненьким серым
Зверьком.
И всё было кончено.

6. «Под солнцем первого утра…»

Под солнцем первого утра
На акации белой росинка
Ввысь потянулась паром.

— Я умираю, — сказала росинка

Гроздьям душистым.
И юное дерево в страхе
От слова «смерть» встрепенулось,
Но солнечный луч погладил
С улыбкой кружево листьев
И всем сказал в Эдеме:

— Вернется дождинкой росинка,

И в этом таинство смерти.

3 февраля 1921, Москва

«Отчего ты, звездочка моя…»

Наташе

Отчего ты, звездочка моя,
На меня глядишь с такой боязнью?
Или думаешь, что сердце перед казнью
Обвинило в чем-либо тебя?

Как лазурь безоблачного неба,

Предо мной душа твоя чиста,
Если жизнь не может дать мне хлеба,
Если чаша дней моих пуста,

Не с тобою пред лицом Господним

Встану я в день Страшного суда,
Да и тот, кто мне для муки дан,
Может быть, уже прощен сегодня.

[1921]

Парк в Удино

А.В. Тарасевич

Аллеи лиственниц лимонных,
Темно-зеленый бархат пихт.
И в розово-янтарных кленах,
И в липах ржаво-золотых

Прорвались синие просветы

В такую глубь, в такую высь,
Где все вопросы и ответы
В кристалл Безмолвия слились.

Но храм, убогий и забвенный,

В плакучем золоте берез
С такою верой дерзновенной
Свой крест в безмолвие вознес.

10–16 сентября 1921, Удино

О Ростове

На решетках балкона
Вялых рыб ожерелье.
А внизу граммофона
Хриплый тон и веселье.

Нежных ликов девичьих

Молодое томленье
И сольфеджий привычных
Монотонное пенье.

Рой детей сиротливых

В тесной клетке двора.
Всё так живо, так живо,
Точно было вчера.

1921, Москва

«На мраморную балюстраду…»

На мраморную балюстраду
И на засохший водоем
В квадрате крохотного сада
Под хризолитовым плющом

Гляжу я так же, как бывало

В те обольстительные дни,
Когда душа припоминала,
Что в мире значили они.

И вижу черную гондолу,

Мостов венецианских взлет,
И голос сладостной виолы
Меня томительно зовет.

Сквозь шелк дворцовой занавески,

Как нож, блистает чей-то взор,
А весел радостные всплески
Звучат, как поцелуев хор.

И знаю, в этом же канале

На мягком и тенистом дне
Я буду спать с твоим кинжалом
В груди, в непробудимом сне.

[1921], Сергиев Посад

«Боже воинств, великой Твоей благодатью…»