Хризантема императрицы

Сердце у старушки здоровое, долго протянет, а значит, нужно решать... опять решать... но что? На Сергея рассчитывать нечего, он с самого начала Желлочку на нее повесил, жена его тем паче возиться с сумасшедшей не станет. Милка... Милка в очередном запое и, кажется, надолго. А Дашке что? Ее того и гляди турнут из лаборатории, или навсегда в лаборанты запишут – подай, принеси, помой, убери... а ей большего хочется! И способна она на большее – кто нашел ошибку в расчете полулетальной концентрации? А кто придумал вводить препарат перорально, растворенным в жиру? И ведь работает же! И Федор Яковлевич сказал, что когда б Дашка побольше времени науке уделяла, с нее вышел бы толк.

– И вот однажды, утомившись в стенах дворца, пожелал император прогуляться, вынесли невольники паланкин в сад и, подкупленные хитрой Орхидеей, понесли не по знакомым дорожкам, а в дальний угол, куда прежде не заглядывал Сянфэн. И увидел он чудесный крохотный домик, украшенный цветами, в цветах же утопающий, и девушку на пороге этого дома... И пела она, а голос был столь прекрасен, что очаровал и императора, и невольников. Целый день провел император в гостях у Ланьэр, а ночью призвал ее во дворец.

Ну скорей бы уже, устала Дашка слушать, каждый раз одно и то же, в этой истории все неизменно – и последовательность событий, и последовательность слов, и тон Желлы, и взгляд, устремленный в окно, и дождь, и ночь... может, стоит в больницу ее определить? Ведь невозможно же так! Или вернуться? Сергей примет, губы подожмет, разговаривать станет свысока, но примет. Правда, тогда придется расстаться с лабораторией, но...

Но нет, не отступит Дашка, ведь она уже почти добилась того, о чем мечтала.

– Скоро из гуй жень[1]стала Ланьэр бинь, потом – фей и гуй фей, а потом и хуан гуй фей. Но не было в том радости ни для кого, кроме Сянфэна, ибо ядовитой оказалась Орхидея, помнила она все обиды, помнила и тех, кто наносил их. И смерть пришла в Запретный город, увяли цветы, и слезы лепестков легли на дорожку забытого сада... и только желтые хризантемы насмешливо и дерзко противостояли яду Орхидеи.