Хризантема императрицы

Дашка вздохнула. Легенда, одни легенды вокруг, а жизнь – она другая. И в ней нет места продолжению сказки, в которой благодарная за излечение от неведомой болезни императрица награждает польского врача воистину по-царски. И уж тем более, тот врач не хранит подарок, передав его дочери, а та – своей дочери. И не теряется хризантема, потому что невозможно потерять то, чего не существует.

– Не существует ее! – Дашка крикнула громко и сама устыдилась. И почти решилась завтра пойти мириться с Сержем, и с Риткой. Та, конечно, стерва, но до трех ночи нервы не выматывает. Да и с ребенком им помощь нужна.

Но на следующий день Дашка не поднялась в пятую квартиру, и через день, и через неделю, а оттуда не спешили спускаться.

В октябре же, на бабье лето, когда прекратились дожди и Дашка почти начала высыпаться, появилась Клавка с ведром антоновки, творогом и охапкой желтых хризантем, с жесткими ворсистыми стеблями, ярко-зелеными листьями и пушистыми, чуть примятыми в дороге венчиками цветов.

– На от, пусть порадуется, – Клавка топталась в коридоре, тщательно вытирая ноги о тряпку, брошенную у двери. Яблочно-цветочный аромат разливался по квартире, и Дашка поймала себя на мысли, что она несчастна, ибо запах этот ей чужд.

Вот лабораторный, едко-спиртовой, рыбно-агаровый, жестко-хлористый, отливающий стерильной белизной – другое дело. Там ее место... Там места ей не будет никогда, ведь не далее как вчера Федор Яковлевич предельно ясно выразился, что ему не нужны бездельники, отбывающие рабочее время, ему нужны те, кто готов жертвовать ради науки.

А Дашка не готова, выходит.

– И как ты тут? Ох, бедная деточка, – тетка скинула галоши, стянула сапоги, оставшись в вязанных чулках, заштопанных белой ниткой. Подхватив ведро, потянула на кухню. – От горе-то горе... братец твой, ирод неблагодарный...

Она будет бурчать долго, пеняя и на Сержа с Ритой, и на беспутного Милослава, который снова загулял от жены. И на соседей, что не досмотрели девку и отдали за безголового, и на ЖЭК, что крышу не переложил, и на дворника, убиравшего не как надо, а лишь бы как, и на многое другое, случавшееся рядом, но Дашкой незамеченное. Впрочем, на тетку Клаву она не злилась, ведь та при всей говорливости и любви к поучениям помогала, умудряясь за краткие и нерегулярные визиты приводить кухню и комнаты в порядок.

– А мне Манька говорит – ну и чего с ним, с зятем-то бишь, делать-то? А я ей – чего ты с ним уже сделаешь. Вышла замуж – нехай терпит, оно, прежде, чем в загс лететь, думать надо было.