Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Этот ночной балет, несомненно, был целым представлением, которое устраивала Вирджиния, и первое из них прошло без сучка и задоринки. Во второй раз не удалось избежать проблем: неопытный пилот по ошибке сбросил груз в другой зоне, в Девессе в коммуне Ардеш, в пятнадцати милях от нужной точки. Используя свой «S-Phone», он рассказал все Вирджинии, о чем вскоре сильно пожалел. Она ответила яростным потоком англо-саксонских проклятий и отправила в Девессе Боба с грузовиком, чтобы забрать контейнеры и спрятать их на соседней ферме. Были и долгие ночи ожидания, когда самолеты вообще не появлялись; были случаи, когда самолеты летели так низко, что контейнеры взрывались при ударе о землю; или густые облака скрывали навигационные огни в форме буквы Y; или, что хуже всего, самолеты сбивали на пути к зоне заброски – эскадрильи СД Королевских ВВС стали основным источником поддержки Сопротивления, но ценой за это было возросшее количество потерь среди пилотов. Как-то раз сообщение было перехвачено немцами, оказавшимися в одной из менее используемых зон заброски, но, к счастью, это была ночь, когда «Галифаксы» так и не появились, – с незваными гостями «разобрались», сбросив их тела в реку Линьон. Однако напряжение постепенно брало свое. Вирджиния отмечала, что ее время в Верхней Луаре «отличалось, и было трудно… проводить ночи в ожидании, по большей части напрасном, заброски»[358]. Иногда она не спала по несколько ночей подряд, полагаясь на свои запасы бензедрина, и также делилась им с засыпающей командой. Ее нервы были на пределе, малейшая неудача вызывала приступ гнева; Вирджиния ругалась, курила и с досадой сплевывала на землю, как настоящий боец, кем она, в сущности, и стала.

«Диана излучала энергию, мужество и обаяние. Но она также могла быть импозантной и властной»[359], – говорил Андре Ру, один из ребят Боба. «Время от времени нам устраивали взбучки эпических масштабов, – соглашался Деде. – С Дианой не всегда было легко… но она оставила огромный след в жизни всех, кто был рядом. Я бы ни на что не променял знакомство с ней»[360]. Вирджиния хорошо понимала, насколько она была требовательна, не в последнюю очередь потому, что была и организатором, и радисткой одновременно, что было необычно (каждая из этих ролей была полноценной работой «на полную ставку» и требовала совершенно разных навыков). Но после своего опыта в Лионе с проблемными коллегами она также старалась не забывать выражать благодарность. Она говорила, что именно Деде и люди из «компании Боба» дали ей «возможность жить и работать в Верхней Луаре». И присоединившись к мужскому товариществу, она переняла традиционное прощание макизаров: «A bientôt, mon cher. – Merde!» (фр.: «До скорой встречи, дорогой! – К черту!»). И если к Леччиа и Аллару она относилась раньше как к «племянникам», то младших членов маки считала чуть ли не сыновьями. Жан Налле, сирота школьного возраста, которого усыновил Бони, однажды сказал Вирджинии, что мечтает стать врачом. В ответ она назначила его своим «фельдшером», снабдила его бинтами и препаратами и обучила навыкам оказания первой помощи, которые освоила, работая водителем скорой еще в 1940 году. В хорошие ночи она разливала по стаканам шнапс – разумеется, конфискованный у немцев. К последней неделе июля известность и популярность Вирджинии были столь высоки, что вокруг нее буквально толпами собирались добровольцы. Число макизаров в ее подчинении выросло от первоначальных тридцати до внушительных четырех сотен, которые она организовала в пять рот. Сейчас возможна «неограниченная вербовка» – сигнализировала она Лондону, – если они смогут гарантировать ей поставку большего количества оружия. Иногда, по воспоминаниям Деде, она делилась со всеми самыми яркими «моментами счастья»[361].