Хромой пеликан

Геннадий снова взглянул на часы – одиннадцатый час утра. Он поспешно принял освежающий душ, натянул кроссовки, стильную рубашку и черные джинсы, глянул на спящего отца. Пусть отдыхает. В сущности, он сделал все, чтобы помочь сыну. Безобидный, славный старикан.

Иеромонах Герман выскочил на трассу, остановил первую же легковушку:

– К церкви Ильи Пророка.

– А где это? – не понял водитель.

– Поехали, я укажу дорогу, – с досадой плюхнулся возле шофера Геннадий. – Пожилой человек, а где храм Божий, не знаете.

– Да нет у нас такой церкви! – гнул свое водитель, подбавляя газу. – Монастырь Крестовоздвиженский знаю, там автобаза; Троицкий собор знаю, Казанскую церковь знаю. Откуда Илья Пророк-то взялся?

– С праздником вас Ильи Пророка, уважаемый, – саркастически молвил Геннадий.

– И вас также, – серьезно ответил дядька.

«Вот так-то, милый ты мой иеромонах Герман, – истязал себя самоиронией настоятель храма Ильи Пророка. – Служишь ты, оказывается, в церкви, про которую и слыхом-то не слыхивали. А уж про тебя самого – и подавно. Но ничего, ничего… Дайте срок, и меня тут каждая собака узнавать станет. К лешему подмосковные монастыри, их настоятели у митрополичьих хором локтями толкаются. Буду восстанавливать Крестовоздвиженский монастырь, стану игуменом. А там… Только бы престарелый архиепископ еще хоть года три продержался! Не ушел бы на покой, ведь пришлют вместо него молодого, энергичного, со связями… Жди тогда епископской вакансии лет двадцать пять, а то и тридцать!»

И еще – успеть бы получить сегодня миллион фунтов стерлингов.

Глава тридцатая

Центральная гостиница города так и называлась – «Центральная». Здесь барменом работал Шурик – давний знакомый Сергея, а можно сказать, и напарник по работе.

Дело в том, что несколько лет назад Сергей, ошалев от безденежья и невыездного образа жизни (который, собственно, был прямым следствием упомянутого безденежья), по случаю устроился в вагон-ресторан. И деньжат подмолотить, и мир посмотреть.

Особых поварских навыков здесь не требовалось, равно как и высокопрофессионального умения обслужить. Под стук колес, в походных, в прямом смысле, условиях пассажиры прощали работникам вагона-ресторана многие огрехи, если не все. И чаевые платили вполне приличные: видимо, сменяющиеся за окном пейзажи, предвкушение встреч и радость разлук побуждали захмелевших посетителей к филантропии и недопустимому в обычной, стационарной жизни мотовству.

Там-то, в вагоне-ресторане, Сергей и познакомился с Шуриком. Шурик, никогда не унывающий жизнелюбец, весело рубил мясо, перешучивался с дородной буфетчицей, травил байки по любому поводу. В нескончаемом пути-следовании это был незаменимый товарищ.

Всякого насмотрелся будущий дизайнер-технолог за полгода скитаний по просторам бывшего СССР. Однажды поздней осенью на Южном Урале они с Шуриком выскочили на какой-то станции, чтобы обменять бутылку водки на банку соленых огурцов.

– Огурчики здесь – наипервейшие, – сообщил напарнику опытный Шурик.

«Мировым закусоном» торговал столетний дед в телогрейке и валенках. Испробовав хрустких, ядреных на вкус огурцов и произведя желанный обмен, Шурик подмигнул колоритному старикану:

– Слышь, дед, ты, наверное, еще гражданскую войну помнишь?

– Помню, как не помнить, – степенно отвечал дедок, засовывая за пазуху бутылку. – Н-да, парни… Много здесь наших полегло. Но и красным тоже досталось!

Сколько раз они меняли продукты и водку на роскошные сервизы в Гусь-Хрустальном, на ковры в Волгограде, на обувь в Казани, на мед в Башкирии…

– Людям зарплату собственной продукцией выдают, – пояснил Шурик. – А куда ее девать?

На здешнем рынке сбыта нет, все уже наелись этим неликвидом.

В Саратове новый приятель Сергея пачками сдавал доллары местным барыгам: курс продажи американской валюты в этом приволжском городе был значительно выше, чем в Москве, где означенные доллары Шуриком закупались. Из Астрахани Шурик и Сергей ведрами возили браконьерскую черную икру, и Шурик с максимальной выгодой пристраивал ее в рестораны родного города, ни разу не обделив напарника.

Как-то ночью посреди казахстанской степи, на забытом Богом полустанке, двери вагонаресторана облепили местные жители – протягивали пачки тэнгэ, ослепляя Сергея автомобильными фонарями. Шурик, не считая, принимал деньги, раздавал заранее расфасованную по пакетам снедь: бутылка водки, кусок мерзейшей полукопченой колбасы, плавленый сыр, помидоры, банка сайры, майонез…

– Вот ведь голодный край, – покачал головой Шурик, когда поезд, простояв каких-то две минуты, двинулся дальше. – Поселок газовиков, между прочим. Денег у всех – лом, а продукты сюда привозят хорошо, если раз в месяц. Вот и штурмуют поезда, жрать-то надо. В Алма-Ате этот мусор, – он указал на тэнгэ, – на доллары поменяем.