Хромые кони

— Третий час ночи, Тавернер. У меня минус два сотрудника. Может, давай сразу к делу?

— За время, прошедшее с Седьмого июля, было предотвращено пятнадцать терактов, Джексон. Чистая правда. Об этом во всех газетах написано.

— Тем лучше для нас.

— На одиннадцатой полосе, внизу.

— Если ты хотела стать звездой, то, возможно, ошиблась, поступив на секретную службу.

— Я сейчас не о себе лично.

Джексон Лэм подозревал прямо противоположное.

— Наши провалы освещаются в прессе куда шире, чем наши успехи. Уж кому-кому, а тебе это должно быть известно. Сомнительное досье? Оружие массового поражения? Ну там Шестерка облажалась, но, думаешь, кого-то это волнует? — Она заговорила быстрее, слова сыпались одно за другим, и за каждым тянулся дымный след. — Недавно был опрос. Сорок с чем-то процентов считают, что Пятерка так или иначе приложила руку к гибели Дэвида Келли[12]. Сорок с чем-то процентов! Как ты думаешь, каково мне читать такое?

— И ты решила действовать, да? Погоди, дай угадаю. Ты состряпала тухлый сценарий, по которому некая неофашистская группировка похищает мусульманского мальчика и грозится отрезать ему голову на «Ютьюбе». Но этого не происходит благодаря тому, что один из них оказывается внедренным сотрудником госбезопасности. В самый последний момент Пятерка освобождает несчастного заложника и под международные медийные фанфары заявляет о себе как об организации чрезвычайно эффективной и не щадящей ничего ради достижения поставленных целей. — Он выдохнул струйку дыма. — Я угадал?

— Тухлый сценарий?

— Ты серьезно? Один труп уже есть, плюс полутруп в реанимации, и все это лишь потому, что ты пытаешься избежать огласки в прессе. И кстати, позволь тебе напомнить, что оба — мои сотрудники. Или, вернее, были.

— С Сид Бейкер вышло плохо. Извини.

— Я тронут.

— Моди, судя по всему, сам наступил себе на яйца, и никакой ответственности за него я нести не собираюсь. Но что касается Сид Бейкер — я извиняюсь.

— Я впишу эти слова в график процедур над ее койкой. Ну, в табличку, где отмечают замену катетеров. Черт возьми. Ты действительно считала, что это все сработает?

— Все еще может сработать.

— Бред. Твое шапито начало разваливаться еще до начала представления. Объясни про Хобдена. В чем его опасность?

— Я не вполне уверена насчет его опасности.

— У нас тут не фехтовальный матч. Ты попросила выкрасть его файлы и домашний мусор. Зачем?

На секунду она приложила ладонь ко лбу. Когда она снова взглянула на Лэма, ему показалось, что кожа у нее почти прозрачная. Вены натянуты на голую кость. Тронь одним пальцем — и рассыплется.

— Тебе известен Дейв Спенсер? — спросила она.

— Писака из «Гардиан»?

— Был когда-то. Выперли. В общем, да, он самый. Мы с ним друзья. Странно, правда? Я — и левацкий журналист, да?

Для Лэма ничто не было странным; за исключением того, пожалуй, что у людей бывают друзья.

— Однажды мы сидели в «Рубеже», как раз в день выборов в Европарламент, когда БНП получила два мандата, помнишь?

Лэм кивнул.

— Когда начали поступать результаты, Дейв, как и следовало ожидать, совсем слетел с катушек. Он вообще не дурак выпить. За это в том числе его и выперли. Короче говоря, он стал орать, что все это, дескать, по моей вине. Мол, чем вы там занимаетесь у себя в шараге и все такое. Не пора ли, мол, разобраться уже с этими занюханными нациками раз и навсегда?

— Ничего себе.

— Я не помню точно, что я ему тогда сказала. Просто чтобы он угомонился. Но что-то вроде — да, пора. Мы над этим уже работаем. Что-то типа того. Ничего конкретного. Ничего, на что можно сослаться.

— И все это — в присутствии Хобдена.

— Откуда мне было знать, что он тоже там? Он держался в тени. Сидел тихонечко и не высовывался.

— Еще бы он, мать его, высовывался. В его-то положении замудоханного отщепенца. — Лэм покачал головой. — Значит, ты сболтнула о готовящейся спецоперации против ультраправых в присутствии симпатизирующего ультраправым журналюги, так? Причем журналюги, уже озлобленного тем, что о его экстремистских наклонностях стало известно, и винящего в этом Контору. Ну, ничего удивительного, что ты хотела проверить, что именно ему известно, прежде чем пробить пенальти. Что у него в файлах оказалось?

— Фига с маслом. Число «пи» до полумиллионного знака после запятой или типа того. И кто из нас после этого параноик?

Себя Лэм параноиком не считал. Себя он считал осторожным. На месте Хобдена он поступил бы так же. Как турист-иностранец с бумажником-обманкой, где лежит пара баксов для местной шпаны, тогда как дорожные чеки и кредитки спрятаны в носке.

— Значит, ты отрядила Моди еще раз проверить, что ему известно, так? Свистнуть, собственно, жесткий диск, да? — Он помолчал пару секунд и добавил: — Кстати, он был при стволе.

— Ну в конце-то концов, Лэм! Неужели ты и вправду полагаешь, что я дала ему добро на это?

— На данном этапе меня уже ничто не удивит.

— Ему поручили изъять ноутбук. Предполагалось, что он разыграет домушника-торчка.