Хромые кони

— Что вся эта история с якобы казнью — постановка. Что в группировку «Глас Альбиона», которые являются не более чем уличной шпаной, спецслужбы внедрили провокатора. Что таким образом они пытаются пропиариться за счет группировки и что добром для нее это не кончится. — Помолчав, Хобден продолжил: — Мне плевать, что они сделают с этими придурками. Но урон, который наносится нашему делу, не поддается исчислению.

Пи-Джей пропустил «нашему» мимо ушей. Нашему делу.

— И что ты предлагаешь? Объявить об этом на заседании парламента?

— Не прикидывайся, будто у тебя нет выхода на нужных людей. Один звонок от тебя кому следует будет намного эффективнее любых моих. — Хобден торопливо прибавил: — Я не стал бы обращаться к тебе, если бы мог все уладить самостоятельно. Но повторяю: они мне не «друганы».

— Сейчас уже, наверное, слишком поздно, — сказал Пи-Джей.

— Тем не менее попытаться стоит. — Хобден, внезапно обессилев, отер ладонью лицо. — Они могут сказать, что все это был просто розыгрыш, зашедший дальше, чем задумывалось изначально. Что убийство никогда не входило в их планы.

Из-за двери донесся шум и голоса на лестнице. «Пи-Джей, куда ты запропастился, черти тебя дери?» А еще: «Дорогой, ты где там?» Последнее было сказано с более чем легким налетом раздражения.

— Сейчас буду! — отозвался Пи-Джей и сказал: — Тебе лучше идти.

— Ты позвонишь куда надо?

— Я этим займусь.

Что-то в его напряженном взгляде подсказало Хобдену, что дольше муссировать тему не стоит.

* * *

Лэм ушел. Тавернер провожала его взглядом до тех пор, пока его объемистые очертания не слились с громоздкими тенями, и, выждав еще две минуты, позволила себе перевести дух. Она посмотрела на часы. Тридцать пять минут третьего.

Быстро прикинула: до крайнего срока — крайнего для Хасана — оставалось около двадцати шести часов.

В идеале Диана Тавернер предпочла бы растянуть этот такт, подождать со спасением заложника до тех пор, когда на каждом экране и на каждом телеканале не начнет тикать обратный отсчет времени. Но и сегодня тоже сгодится. К тому же она преподнесет все под таким позитивным углом (не судорожное спасение в самую последнюю минуту, а спокойная, хорошо спланированная операция), что никаких вопросов не возникнет. Никакой реальной опасности не было. А расследование инцидента установит, что Пятерка с самого начала держала ситуацию под контролем. Таким образом, с наступлением утра Хасан в целости и сохранности окажется дома, внедренный агент будет благополучно выведен, а сама она будет принимать поздравления и наблюдать, как престиж Конторы взмывает в поднебесье. А дополнительным призом станет то, что Ингрид Тирни не успеет к тому времени вернуться из Вашингтона и узурпировать ее триумф.

Ее тревожило лишь, что все теперь держится на Джексоне Лэме. Лэм был хуже любых отбросов Конторы, он намеренно и сознательно вышел из-под контроля, и от него можно было ожидать любого фокуса. В вопросе Лэма, известно ли ей, как он оказался в Слау-башне, крылась угроза — напоминание о том, на что он способен. Если сегодня ночью все пойдет не по плану, Лэм не станет затруднять Псов ликвидацией последствий. Он сам заметет все следы раз и навсегда.

И на этот случай ей требовался запасной вариант.

Она выудила из кармана мобильный, набрала номер. Ответили ей лишь после пяти гудков.

— Это Тавернер, — сказала она. — Прошу прощения за беспокойство. Но у меня только что состоялся довольно странный разговор с Джексоном Лэмом.

Все еще разговаривая по телефону, она пошла по тропинке вдоль канала и вскоре растворилась в тенях.

* * *

Было поздно; поздно, и все же веселье в доме не стихало. Чему поспособствовала дорожка-другая. Пи-Джей решил пока оставить это без внимания, но в ближайшие несколько дней поговорить с причастными лицами, и поговорить весьма серьезно. Будучи в оппозиции, можно позволять себе некоторые маленькие шалости, а в правящей партии — шалости и побольше, однако, войдя в состав кабинета, следовало придерживаться определенных правил. Никто из желторотых причастных лиц, разумеется, и рядом не стоял с Пи-Джеем по статусу, но воображать, будто он ничего не заметит, было с их стороны проявлением вопиющего неуважения.

Но все это могло подождать. После того как Хобден ушел, Пи-Джей с полчаса еще размышлял, оценивая сильные и слабые стороны его версии, и в конце концов решил, что она, скорее всего, достоверна. Даже в нынешнем мире, где теории заговоров возникают и расползаются по Сети быстрее, чем прыщи по лицу блогера, Пи-Джею не составило труда поверить в то, что кто-то в МИ-5 действительно состряпал весь этот Гранд-Гиньоль, и это вызывало даже некоторое уважение. Не столько битвы на невидимом фронте, сколько реалити-шоу в прямом эфире — вот путь к сердцу публики. А по эффекту реалистичности мало что может сравниться с реальным кровопролитием.