Хромые кони

Папки с документами занимали семь полок на дальней стене кабинета, от одного угла до другого. На каждой полке запросто могло быть по сотне папок. А на то, чтобы найти нужную, у Ривера оставалось минуты три, да и то если искомый документ хранится где-то на полках, а не заперт в ящике стола. Поэтому сначала он принялся за стол, где в ящиках обнаружилось обычное барахло, но запертым оказался только один. Ривер вытащил из кармана Паука ключ. В запертом ящике лежали банковские выписки и паспорт на имя Уэбба. Отбросив ключ, Ривер подступил к полкам. Память услужливо предоставила моментальный снимок, на котором Ривер сдает свой предварительный аттестационный отчет, в черной блестящей пластиковой папке; по меньшей мере с треть корешков блестели точно таким же черным цветом, а остальные были оранжевыми, желтыми, зелеными. Он наугад вытащил черную папку. В углу обложки красовалась этикетка «Эннис». Предположив, что это фамилия, он проверил черные папки на «К» и обнаружил среди них Картрайта, но не того; на всякий случай проверил «Р», но Риверов не обнаружил совсем. Затем принялся за «А» – «аттестация» – и нашел целую стопку рапортов в черных папках, из которых ни один не имел к нему отношения.

Он отступил на шаг и окинул взглядом полки, пытаясь воспринять их множество как единое целое. «Паук, Паук, Паук… – вполголоса бормотал он. – Лондонские правила…» Уэбб сам сказал, по каким правилам ведет игру. Следовательно, умышленно спалив Ривера, он непременно, в целях собственной безопасности, должен был сохранить какие-то доказательства того, что сделал это по указанию Тавернер. Довольно разумная предосторожность, учитывая обширный опыт Леди Ди по скармливанию своих некогда-союзников Псам.

«Паук, Паук, Паук…»

Паук сказал: «Лондонские правила», а потом прибавил еще какое-то слово. Пока Ривер копался в памяти, дверь кабинета приоткрылась и внутрь скользнул один из умельцев, настоящий. С пистолетом, нацеленным Риверу в голову.

* * *

Только это была не ухмылка. Заслышав вскрик, Керли обернулся, а увидев, что добыча пытается ускользнуть, ощерился. Он рявкнул на Ларри – то ли пригрозил, то ли что-то напророчил – и бросился в погоню.

Знал, что от Ларри помощи ждать нечего. Тот и с места не двинется. Рад небось, что остался один, и думает, как бы свинтить.

«С меня хватит. Я в этом больше не участвую».

Ссыкло. С такими бойцами войну не выиграть. Да какое там, на хрен, не выиграть – она проиграна еще до начала. Лишь треп да понты.

Но свою войну Керли начал. А если Ларри не знает, на чьей он стороне, то пусть теперь оглядывается. Фишка топора в том, что он не требует перезарядки.

Чурка тем временем снова пустился наутек. Бежал как баба, прижав локти к бокам. А Керли летел как на крыльях. Долгое предвкушение, изнурительное ожидание дни напролет – все это осталось позади. Вот он, долгожданный момент.

«Мы отрежем тебе голову…»

Пусть считают это объявлением войны.

Здесь его правая нога оскользнулась на чем-то мокром, и на миг показалось, что он вот-вот завалится на спину, а топор вырвется из рук и уйдет в свободный полет, – но этого не случилось, он не упал; тело его снова пришло в согласие с окружающей средой, а левая нога нашла на земле прочную опору; слегка выставленное вперед бедро обеспечило стабильность центра тяжести, и теперь он бежал еще быстрее, с каждой секундой сокращая разрыв между собой и своей добычей.

Ему даже захотелось, чтобы чурка оглянулся на бегу. Оглянулся и понял, с кем имеет дело.

«Мы отрежем тебе голову и выложим это…»

Но чурка улепетывал без оглядки, так и продолжая бежать по-бабьи. Как перепуганная мышь. Как перепуганная крыса.

Керли замедлил бег. Это было невероятное ощущение. Слишком восхитительное, чтобы не потянуть удовольствие. Именно это называют экстазом погони.

«Мы отрежем тебе голову и выложим это в интернет».

* * *

– Его взяли, – сообщил Ник Даффи, прикрыв рукой телефон.

– Где?

– В кабинете Уэбба.

Тавернер покосилась на Лэма.

Тот пожал плечами:

– Если бы мои слабаки не были слабаками, они бы работали не на меня, а на тебя.

– А при чем тут Уэбб? – спросила она, но не стала ждать ответа. – Впрочем, это не имеет значения. Кто бы это ни был, отведите его вниз, а Уэббу скажите, чтобы поднялся ко мне.

Последняя фраза была адресована Даффи.

– Он уже идет.

– Отлично. Оставьте нас на минутку.

Продолжая отдавать распоряжения, Даффи вышел за дверь.

– Я не знаю, на что ты рассчитывал, но это был твой последний шанс, – сказала Тавернер. – Надеюсь, у тебя выдалось хорошее утро, Джексон, потому что следующее ты увидишь через неделю, которую проведешь внизу. А когда вернешься, у меня будут подписанные тобой признательные показания и все остальное, что я скажу тебе подписать.

Сидя к ней лицом, Лэм задумчиво кивнул. Похоже, он хотел сказать что-то очень важное, но вместо этого всего лишь произнес:

– Я и не знал, что твой Паук так падок до красивых галстучков.

За спиной Тавернер открылась дверь.

– А вот мой Ривер так и не научился их завязывать.