Хроническая болезнь

– Я, Степан Карачун, Главврач Сакс-Сити, (в этот момент Владимир почему-то истерически рассмеялся, но Светлана недовольно шикнула на него) целых пятнадцать лет исправно забочусь о нашем прекрасном полисе. За это время мы достигли потрясающих успехов. Население города неуклонно растет и здоровеет. У каждого гражданина есть возможность работать в той сфере, что соответствует его здоровью и интеллекту. Мы победили голод, нищету, снизили заболеваемость и увеличили продолжительность жизни людей. Мы славимся своими научными достижениями, именно Сакс-Сити является родиной таких замечательных лечебных комплексов, как «Стоматолог», «Гинеколог» и «Хирург». Мы повысили здоровье новорожденных младенцев, чистоту человеческой расы. У нас самый большой среди всей Новой Европы процент генетически чистых и абсолютно здоровых людей. Тем не менее, наши торговые партнеры из государства МКС постоянно нуждаются в новых космонавтах для поддержания своей численности. «Звездники» исправно выполняют союзнические обязательства по работоспособности нейроинтерфейса, поэтому мы не можем их подвести. Но генетический банк Сакс-Сити не бездонен и нуждается в серьезном пополнении. Я призываю всех мужчин, состоящих в Генетическом фонде, а также кандидатов, увеличить частоту посещений Инкубатора. Передовики воспроизводства будут щедро награждены кредитами и усиленным питанием из спецраспределителя. А теперь я вам покажу первого добровольца, который согласился пополнить наш генетический банк своими половыми клетками.

В комнате возникло трехмерное изображение Кирилла! Брат обнажен по грудь, которая странно дергалась. Плечи поочередно то опускались, то поднимались. На мокром лице сияла легкая непринужденная улыбка.

– Велосипедист, что ли? – спросил Владимир.

– Нет, хотя… Ну, я не знаю, как у него берут сперматозоиды, журналистов в этот отсек не пускают. Наверно, какой-нибудь механизм.

– Онанизм, а не механизм! – рассмеялся Ковров.

– Не юродствуй, пожалуйста! Главное, что Кирилл жив и здоров! – строго отчитала Света и тут же озвучила свои мысли, – Доброволец? Не понимаю! Почему я не могу до него дозвониться? Кстати, как тебе сюжет о ферме кузнечиков. Это моя работа.

– Вполне симпатично, – выдавил из себя Владимир, но в голосе слышалась язвительность. Видимо, ему трудно допустить саму мысль о том, что можно (и это калорийно, и очень вкусно) питаться жареными насекомыми.

Глава 14

– Молодой человек! Я ни в коем случае не хочу вас одурачить, – оправдывался Исаак Израилевич. – Но «красная цена» этой купюре – тридцать кредитов!

– Почему? Я думаю, что доллары должны стоить дороже рублей! – удивленно возразил Владимир.

– Эти зеленые деньги ходили в обращении лет двести и практически не менялись. У меня целый ящик таких купюр, девать некуда. И ваша банкнота, увы, не принадлежит к числу раритетных.

– Но, ведь за сто российских рублей вы мне дали пятьсот кредитов! – не унимался Ковров. – Неужели баксы так обесценились?

– Вот принес бы «ельцинку», получил бы в два раза больше. Они десять лет всего ходили, а ваши «путинки» около двадцати. Надеюсь, доступно объяснил? – уперся седовласый старикан.

– Ладно, давайте тридцать… – сдался Владимир.

– Кстати, эээ… Владимир, если не запамятовал… Вы не хотите поменять белую больничную одежду на другую? По вашему статусу? – спросил Исаак Израилевич.

– Меня еще не распределили на работу.

– Вот, сразу видно, что вы неместный, Володя! Значит, нужно носить серые тона, как у представителя редкой профессии.

– Это что, обязательно? – попытался уточнить Ковров. Ему очень не хотелось продавать любимые джинсы, хоть и обесцвеченные.

– Да, если прошли сутки после выхода из больницы. А они, как я понимаю, на исходе. За ношение белой врачебной одежды вас могут, хм, привлечь… – слегка пригрозил антиквар.

– Да? Ну, тогда придется продать вам и штаны, и рубашку. А что взамен? – поинтересовался Владимир, не доверяя хитрому еврею. Он ведь мог и наврать насчет одежды. Давно Израилевич на фирменные джинсы позарился. Надо было позвать Светлану поприсутствовать при сделке. Она небось, знает, что тут почем. А виною всему мужская гордость.

Исаак Израилевич удалился и вскоре вернулся с «подходящей» одеждой. Владимир, увидев ее, чуть не потерял дар речи…

– Вы что издеваетесь? Это же фашистская немецкая форма! – возмутился Ковров.

– Да, бросьте вы, молодой человек. На ней нет никаких опознавательных знаков. Ни шевронов, ни погон. Это просто одежда. Ну, и что с того, что раньше ее носили военнослужащие? Серая, значит, вам она подходит! – отметил Исаак Израилевич.

– Вы разве не знаете, что солдаты в такой форме принесли много зла людям, и вашей еврейской нации, в частности! – продолжал упираться Владимир.

– Я не знаю никаких наций, Володенька! Я европеец! – рассердился антиквар. – И, вообще, не одежда красит человека, а человек одежду. Одежда лишь подчеркивает принадлежность к той или иной профессии. Нарушение карается законом. Не хотите брать форму, продолжайте ходить в белом больничном. До первого медицинского патруля.