Хроника

О святом Фоме Кентерберийском[546] надо знать, что когда он вопреки собственному желанию стал архиепископом, то сразу превратился в другого человека; и плоть его была терзаема власяницей и постами. Ибо он не только вместо рубашки носил власяницу, но и брюки до колен из грубой шерсти. Святость же свою он скрывал так умело, что, храня постоянно нравственную строгость под одеяниями, приличествующими сану, и пышностью обихода, он жил в согласии с /f. 264c/ обычаями с других людей. Каждодневно, преклонив колени, он совершал омовение ног тринадцати нищим и отсылал их, отдохнувших, дав каждому по четыре серебряные монеты. И посему подходят ему слова Иова, 29, 16–17: «Отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное». Это можно отнести к королю Артальду[547], который замыслил ограничить свободу Церкви, как сказано в житии[548]: «Акороль, желая, чтобы права, ограничивающие свободу Церкви, которые были у его предшественников, закрепились также и за ним, пытался склонить его (Фому. – Прим. пер.) к этому своему желанию причинить ущерб Церкви». С этим блаженный Фома никоим образом не мог смириться, за что и претерпел мученичество; и этому соответствуют слова в Книге Иова, 29, 18: «И говорил я: в гнезде моем скончаюсь (ведь Фома скончался в своей церкви. – Прим. Салимбене), и умножу дни мои, как пальма»[549]. Отсюда следующее: «Праведник цветет, как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане» (Пс 91, 13). Также Сир 37, 28: «Жизнь человека определяется числом дней (согласно Иову, 14, 5: «Ты положил ему предел, которого он не перейдет»), а дни Израиля (то есть того, кто видел Бога. – Прим. Салимбене) бесчисленны». Пальма – знак победы, согласно Апок 7, 9: «С пальмовыми ветвями в руках своих». Блаженный Фома исполнил также и то, что предписывает сын Сирахов, 4, 32: «Подвизайся за истину до смерти, и Господь Бог поборет за тебя».

Не следует обходить молчанием и блаженного Григория Двоеслова[550], воплотившего в себе все хорошие нравственные качества. О некоторых из них мы кратко расскажем для пользы и для примера слушающим. Григорий был столь смиренным, /f. 264d/ что никоим образом не позволял хвалить его. Ибо он так пишет епископу Стефану[551], который в своем письме его похвалил: «В Ваших письмах Вы выказываете мне великое расположение, большее, чем я, недостойный, должен был слышать, а ведь написано об этом: "Не хвали человека при жизни его"[552]. Однако если я не был достоин слышать такое, то Вашими молитвами стремлюсь стать достойным, а если Вы сказали о хорошем во мне потому, что его нет, я стремлюсь, чтобы оно было, потому что Вы об этом сказали». О том же в письме к патрицию Нарсу[553]: «Поскольку Вы свои заключения и торжественные речи создаете только на основании [моих] сочинений, уподобляя творение творцу, то, конечно, дражайший брат, так и обезьяну назовешь львом, а мы видим, что Вы делаете это таким образом, каким мы нередко шелудивых щенков называем леопардами или тиграми». То же в письме к Анастасию, патриарху Антиохийскому[554]: «Тем, что Вы называете меня устами Господними, светочем, Вы утверждаете, что я словами моими помогаю многим и могу многим нести свет, Вы, сознаюсь, весьма поколебали мое мнение о самом себе. Ибо я, размышляя о себе, не обнаруживаю в себе никаких признаков такого блага. Но, размышляя о Вас, я полагаю, что Вы не можете говорить неправду. Поэтому моему желанию верить в то, о чем Вы говорите, возражает немощь моя. А моему желанию оспорить то, что говорится в похвалу мне, возражает святость Ваша. Но, пожалуйста, святой муж, пусть что-нибудь из этого нашего спора согласит нас, чтобы, если нет того, о чем Вы говорите, стало так, потому что Вы это говорите».