Хроника Беловодья

- Усадка? – спросил один из фабкомовцев, сопровождавших Стрекопытова. Другой с ним не согласился. Он оказался из тех самых каменщиков, что ставили стенку. По его словам под ней  проходила старинная перемычка, которая от времени стала только прочнее, и никакой усадки тут быть не могло. Впрочем, спорили они не долго. Пора было осматривать цеха.

  Стрекопытов нехотя покинул лабораторию. Больше делать на фабрике ему было нечего. Помогать большевикам он не собирался. Даже не потому, что они отобрали у него все нажитое. Это бы он как-нибудь смог пережить, на его счету во французских банках оставалось еще достаточно, чтобы не считать себя нищим. Просто он успел на них насмотреться, и они ему не понравились. Все что произойдет потом, в случае если он согласиться помочь им запустить производство, было слишком понятно и безрадостно. Кроме того Стрекопытова  буквально обескураживало какое-то фантастическое обилие начальства, перед которым он должен был держать ответ за каждое свое движение. Так что, распрощавшись с фабкомовцами до завтра, он, не заворачивая домой, пошел прямо на квартиру инженера Издобльского, где был назначен сбор боевой десятки Союза Спасения Отечества. Узнав, что выступление назначено на завтра, вернулся в свой особняк, где ему оставили две комнаты на втором этаже. Поднял в одной из них половицы и, достав винчестер и футляр с единственной уцелевшей от его коллекции скрипкой, принялся ждать утра. Семьи  у него не было.

17.

Он совсем чуть-чуть разминулся с Португаловым, который появился в Щигрове, через месяц после подавления мятежа и исчезновения Стрекопытова. Профессор сильно постарел и опустился. Синяя австрийская шинель, подвязанная бечевкой, была надета на голое тело. Еще на нем были черные, изодранные в лохмотья, брюки гражданского образца. Был он худ, сед, и не в себе. Все время улыбался беззубым ртом и что-то бормотал под нос. Ему повезло, что остановившей его красногвардейский патруль, состоял из рабочих стрекопытовской мануфактуры, один из которых узнал в старом оборванце ученного венского профессора и отвел не в ЧК, а прямиком на фабрику. В  фабкоме  его накормили и, увидев, что он слегка очухался, спросили, откуда он взялся в Щигрове и что он тут собирается делать. Португалов рассказал, что в шестнадцатом году был мобилизован в австрийскую армию и, через два месяца пребывания на фронте, попал в плен. Но теперь война закончилась и он хотел бы возобновить свои исследования. Тогда фабкомовские спросили, имеют ли его исследования какое-нибудь отношение к электричеству. Португалов ответил, что имеют. Услыхав это, фабкомовские с ходу назначили его директором, сгоревшей во время недавних боев, электростанции и  выписали паек. Он попросил разрешения поселиться в бывшей лаборатории. Такое разрешение ему было дано. Спустившись туда, он обнаружил  картину горестно не похожую на то, что нашел тут Стрекопытов, во время своего последнего визита. Здесь уже успели похозяйничать мародеры, которые не столько разворовали, очевидно, их спугнули, сколько поломали и напортили. Впрочем, ни одного тайника, где были спрятаны самые ценные приборы и оборудование, они не обнаружили. Одному было тяжело, и в фабкоме Португалов договорился о помощнике. Пришел Вася Залепухин, сирота, шестнадцати лет от роду. Тут профессору снова повезло, Вася Залепухин был совсем не дурак, любил поболтать и имел большой интерес к науке. Так что лучшего помощника и желать не приходилось. Поселился он, по своему сиротству, тут же, в лаборатории.

Днем они пропадали на восстановлении электростанции, а вечером восстанавливали лабораторию.

Дело потихоньку двигалось, электростанция дала ток, а профессор возобновил свои опыты. Но тут напомнила о себе трещина в стене. Время от времени она начинала вибрировать, с тенденцией к увеличению амплитуды колебаний. Каждый раз это продолжалось от пяти до десяти минут. Потом все прекращалось. Замеры показали, что трещина расширяется. Постепенно Португалов пришел к выводу, что производимые им работы провоцируют разрушение стены. Он решил сделать перерыв на несколько дней. И, действительно, за все это время стена ни разу о себе ни напомнила. Но стоило возобновить опыты, как уже вечером началась такая тряска, что из стены выпало несколько кирпичей. Это едва не стоило жизни Васи Залепухину, который, движимый мальчишеским любопытством и. пользуясь отсутствием профессора, расковырял стену дальше, пока не проковырял ее насквозь. И только каким-то чудом можно объяснить то, что влетевшая в образовавшуюся дыру тяжелая стрела не пробила Васину любознательную башку, а только оцарапала ухо. Вася  выбежал наружу, задвинул засов и стал ждать профессора. Он показал профессору стрелу и спросил – Что это?

- Стрела. – ответил Португалов.

- Как у индейцев?

- Как у индейцев.

- Эти люди живут за стеной?